Брат жениха. Он хочет меня

— Я… не могу объяснить, — честно ответила я и попыталась убрать от себя руки, которые с силой сжимали моё тело. — Ты пугаешь меня, Марк. Отпусти.

Мужские руки разжались, но далеко я уйти бы не смогла — сзади меня подпирала дверь в зал.

— Что, просто оказалась слаба на передок? — спросил он.

Такого поведения от Марка не ожидала. Он может быть агрессивным и оскорблять — это стало для меня открытием. Впрочем, я сильно ранила его и разбудила внутреннего зверя. Может быть, этот зверь существует в каждом мужчине?

— Марк, я виновата перед тобой, — заговорила я через паузу, проглотив обиду. — Но ты никакого права не имеешь меня оскорблять.

— Кто он? — проигнорировал он меня.

— Ты его не знаешь, — ответила я.

С самого начала я понимала, что Марк придёт требовать ответа за содеянное, и что я ни в коем случае не признаюсь ему в порочной связи с его собственным братом. Пусть не знает. Крепче будет спать. Я не хочу разжигать между ними войну. Осталось только Марату то же самое внушить, потому что он совершенно не скрывает влечения ко мне и может меня крепко подставить.

— Уверена? — спросил Марк.

— Да, — кивнула утвердительно головой.

— Дай мне номер, я ему еб*ло набью.

Вот чего я боялась — драк и выяснения отношений между Марком и Маратом. Я просто обязана этого не допустить.

— Не трогай его, Марк, — сложила я руки на груди. — Я тебе ответила на твои вопросы. Забудь обо мне. Так вышло, что я могу поделать?

— Когда это случилось? — продолжал он задавать вопросы словно мазохист. Ведь ему больно слушать ответы на них! А мне неприятно их озвучивать.

— Хватит меня пытать, Марк! — вспыхнула я. — Я больше ничем не обязана тебе. Мы расстались. Избавь меня, пожалуйста, от подобных допросов!

— Значит, ты выбрала его? — горько усмехнулся Марк.

— С чего такие выводы? — оторопела я.

— Ну, раз покрываешь его. Не хочешь давать номер. Переживаешь за своего драгоценного любовничка?

— Я просто не хочу мордобоя, — устало ответила я. — Ты всё узнал, что хотел?

Последней фразой я попросила его на выход. Мне тоже тяжело это обсуждать, хватит с меня. Я всё ему сказала, толку ходить теперь по кругу боли? Он больше ничего не произнёс. Бросил на меня на прощание взгляд, полный боли, осуждения, разочарования, и вышел за дверь.

Меня опять накрыло прямо в коридоре. Я спустилась по двери вниз, села на пол, закрыла ладонями лицо и разрыдалась. Почему-то мне всегда казалось, что тому, кто предал, намного легче это переносить, чем тому, кого он ранил. Я ошиблась… Больно одинаково. Это лезвие с двух сторон. Ранишь и его, и себя.

___

Очнулась, только когда ключ повернулся в замке, и дверь пихнула меня в спину. Приехала Люба. Мне пришлось собраться и встать с пола, пропуская в квартиру подругу.

— О, привет, — окинула меня взглядом девушка. — Ты чё — на полу сидела?

— Да, — хлюпнула носом.

Я уже плакала почти час и никак не могла найти утешения и прощения себе.

— Понятно, — вздохнула подруга, ставя пакеты с продуктами на пол. — Идём.

Она повела меня в ванную и открыла воду.

— Ну-ка, — подтолкнула она меня ближе к раковине. — Умывайся, приходи в себя, и пойдем лечить твои раны.

— Чем? — спросила я первое, что пришло в голову, вытирая с глаз смазанную слезами тушь.

— Вином и кальяном, — ответила Люба.

— Кальяном? — немного ожила я.

Курить — не курю, но кальян — моя маленькая слабость и то, что приносит умиротворение. Сегодня он был бы как нельзя кстати. Улыбнулась сама себе: Люба — чудесная подруга. Она всегда выслушает, даст совет и знает, как утешить. Впрочем, когда её Димка снова начинает чудить, мы меняемся ролями, и домашним психотерапевтом уже становлюсь я. Но пока снова выпала очередь Любови.

Промокнула лицо полотенцем, и мы вместе отправились на кухню. Я помогла подруге донести пакеты и разобрать их.

— Что на ужин? — спросила она. — Или ты рыдала весь день и ничего не приготовила в итоге?

— Роллы заказала, — ответила я, опять предаваясь унынию на кухонном колченогом стуле, когда дела кончились и я стала ждать Любу. — Привезут к семи.

— Через двадцать минут. — Глянула она на настенные часы. — Как раз успею сварить макароны и сосиски на работу.

Она рассказывала, как прошёл ее день, и поставила кастрюльку с водой на газ. Потом засыпала в кипяток макароны, а на соседнюю конфорку поставила вариться связку сосисок. Потом достала из холодильника купленную бутылку вина — на какую ей хватало денег — и откупорила. Налила в бокалы и один из них придвинула мне.



— На, тяпни, — сказала Люба. — А то по-трезвому не расскажешь ничего. А тебе надо бы душу облегчить.

Я послушно отпила несколько глотков. Она права. Я бы не смогла ничего рассказать. Я даже не знаю, с чего начать. Но также я согласна с подругой, что и носить в себе тяжело. Я могу ей доверять, а она может меня поддержать. Так почему бы не открыться?

Роллы привезли ровно в семь. Мы открыли коробочки и довольно уныло поели. Аппетита особенного у меня не было, а мой грустный вид, видимо, не прибавлял аппетита и Любе. Вскоре она отложила в сторону палочки и снова сказала.

— Ещё пей. Я пока угли поставлю греться.