Брат жениха. Он хочет меня

Я водила языком по стволу, обводила кончиком бархатную, увеличенную от возбуждения головку, вбирала в себя, насколько мне позволяла возможность. Втягивала его плоть в себя и наслаждалась его удовольствием, глухими мужскими стонами и моей властью над ним в этот момент. Член дрогнул несколько раз в моих губах, и он резко открыл глаза. Повалил меня снова на матрас, навалился сверху и вогнал влажный член в меня. Задвигался очень быстро, словно пытаясь догнать удовольствие. Вбивался в меня очередью глубоких толчков, целовал мои губы и грудь. Потом делал небольшие паузы и двигался медленее на всю длину, выводил член и снова вгонял его обратно, переходя на бешеный ритм. На самом глубоком толчке он замер и резко выдохнул. Я снова ощутила пульсацию его оргазма и мощный поток спермы.

— Марат, зачем ты в меня коначешь? — упрекнула я его, когда пришла в себя.

— А что? — спросил он. — Ты разве не пьёшь таблетки?

— Нет, — ответила я.

— Предупреждать надо.

Я в ответ недовольно уставилась на него.

— Презерватив надевать надо!

— Резинки я не люблю, — ответил он. — А главное, как вовремя ты об этом вспомнила.

— А ты вообще об этом не помнил даже.

— Ну, есть какие-то экстренные контрацептивы. Воспользуйся ими.

Если ещё не поздно. Ведь в первый раз я ничего не принимала. А, видимо, надо было, потому что Марат, очевидно, детей от меня не ждёт, и ничего тут удивительного нет. Да и я сама вряд ли буду готова к материнству и ребёнку от Марата. Но он прав — думать надо было раньше!

Настроение заметно упало. Он отстранился и ушёл в ванную. Я осталась сидеть на кровати, задумавшись над ситуацией. Если я забеременею — или уже забеременела, потому что это не Марат, а бык-осеменитель какой-то, — то никто мне в этом будет не виноват. Сама дура. Впрочем, не факт, что забеременею. Сама лично знаю не одну девушку, которые годами забеременеть не могут, а хотели бы. Однако мысль, что ребёнок, который мог бы получиться, Марату не нужен — обидная. Я не хотела с ним семью, будущее, но сейчас мне отчего-то неприятно. Вышедший из ванной мужчина меня добил окончательно.



— Что грустишь, Ангел? — весело спросил он. — Если что — позвони мне, я дам денег на аборт.

16.

Аборт? Вот так запросто он его предложил. Это ведь так же легко, как почистить зубы. Я просто не нашлась, что ответить. С одной стороны, Марат прав: он уезжает, воспитывать ребенка не сможет, я же с ним ехать не хочу и сама несколько раз просила оставить меня в покое и говорила ему, что вместе с ним быть не буду. Что же он мне тогда ещё предложит, если, по его мнению, этот ребёнок испортит мне жизнь? Он нежеланный, это факт. С другой стороны, услышать от мужчины в ситуации возможной беременности о том, что он к ней не готов и не желает даже обсудить возможные варианты, оказалось больно и обидно. Но если он не поднял эту тему, я тем более не стану это делать. Для меня с этой минуты тема с Маратом закрыта. Он не только уедет, но и вообще для меня умрёт. Я ничего с ним обсуждать не стану. И звонить, если вдруг что, тоже не буду. Ни по какому поводу.

— Я в душ, — сказала я и закрылась в ванной.

В душе плакала. Чёрт возьми, всё это вышло настолько по-уродски, что я просто не знаю, что с этим делать! Не понимаю, что сама чувствую. Меня тяготит, что мы прощаемся, что он уезжает. А если я и правда забеременею? А если я УЖЕ беременна? Что тогда? Мне раньше казалось, что ответ здесь очевидный — воспользоваться предложением Марата, найти хорошую клинику и избавиться от нежеланного для нас обоих ребёнка, но теперь, когда я, возможно, сама встану перед этой дилеммой, всё уже не кажется мне столь очевидным…

Когда я наконец смогла успокоиться, взять себя в руки и вышла из душа в халате Марата, то застала мужчину мирно спящим на кровати. В голове за секунды созрел дальнейший план действий. Я потихоньку собрала свою одежду, сумку и вернулась в ванную комнату, чтобы переодеться в своё и вызвать такси. Уйду вот так тихо, не прощаясь, по-английски. Мне нечего ему сказать на прощание. Да просто — нечего сказать.

Марат тысячу раз прав, что не предлагает сохранить этого, возможно, вымышленного ребёнка, и я обижаюсь сейчас невероятно глупо, но всё же я обижаюсь. Он мог сказать иначе, дать мне выбор, а он сразу предложил столь кардинальные меры, сразу озвучил свою такую категоричную позицию, и это вышло грубо. Впрочем, я признаю, что сама подвела его к этому. Но ведь он же мужик, а не я! Я не буду добиваться его. Он ведь даже не попытался! Хотя сейчас я снова собака на сене — я не поеду с тобой, но хочу, чтобы ты желал от меня детей! Кажется, я в юности переела лавбургеров в мягком переплёте… Я услышала то, что хотела и чего добивалась сама.