Братья 2. За закрытой дверью (СИ)

– Мира, ты очнулась! Боже, как я рад. Как же я переживал...

Андрей так вскакивает с кресла, что оно отъезжает на середину комнаты. Он сидит передо мной на коленях и целует руки, из которых торчит парочка трубок. Именно его частые невесомые поцелуи убеждают в том, что я жива.

– Андрей, сколько прошло времени? Какой вообще день? Я ничего не понимаю…

Дотрагиваюсь его щеки, тогда он приподнимает голову и всматривается в мое лицо, гладя руку.

– Прошло меньше суток. Операция была несложной, но ты долго отходила от наркоза. Сейчас около четырех часов дня.

Пока пытаюсь принять свою болезненную реальность, Андрей садится на краешек кровати и продолжает сжимать мои руки.

– А Мишутка? Где он? Я должна его увидеть, Андрей, я должна…

В горле ком. Вроде бы надо радоваться, что жива и снова обниму сыночка, меня же душат слезы. Хочу встать, пойти искать его, что ли, но Андрей успевает меня остановить.

– Мира, с ним все хорошо, он у Кристины. Мама приехала к ним утром, вдвоем они справятся.

– Я должна его увидеть! Андрей! – всхлипываю я.

– Конечно, конечно ты его увидишь, – подбирает мои слезинки тыльной стороной ладоней Андрей. – Сейчас он спит. Как только проснется, я сразу же поеду за ним и привезу сюда. Хорошо?

– Да. Я так боялась, что не увижу его уже никогда. Я ведь думала, что умру. Знаю, ты тоже так думал. Андрей, мне было так больно за Мишутку! Это худшее чувство на свете!

– Я знаю, знаю, – обнимает меня Андрей и целует мои волосы. – Мне также больно было за тебя. Но все в прошлом. Мира, ты жива и поправишься. Теперь все хорошо.

Какое-то время страх выходит через слезы. Вся боль, ужас и злость, все вытекает на белый халат Андрея.

– И что говорят врачи? – все еще всхлипывая, спрашиваю я.

– Все было плохо, ты потеряла много крови, – опускает глаза Андрей. – Пуля застряла в грудной мышце. Пять сантиметров от сердца, повезло, что не пробила легкое. Это хорошая больница и хирург был отличный. Он говорил, что худшее позади, потому что успели сделать переливание. Все равно, пока шла операция, я умер раз десять.

– Когда я смогу уйти отсюда? Я должна быть с Мишуткой, а не в этой огромной палате!

– Не раньше, чем через неделю. Мира, прошу, не расстраивайся. Я буду привозить к тебе ребенка так часто, как выйдет. Ты должна беречь себя и поправляться.

Киваю, словно пытаясь убедить себя в резонности остаться в больнице. Пытаюсь отодвинуть сорочку и посмотреть на рану, но в груди колет и отказываюсь от этой затеи. Видимо, моя боль запускает в Андрее механизм путешествия в прошлое. Его светлейшее лицо меркнет под тяжестью воспоминаний.

– Мира, зачем ты это сделала? Он должен был попасть в меня. Зачем ты меня спасла?

– Ты не должен был умирать, – не задумываясь, говорю я.

– А ты должна?

– Не знаю, – вздыхаю я. – У меня в последнее время проблемы с инстинктом самосохранения.

Моя неуместная улыбка Андрею хуже пощечины, знаю. Ну а что я могу сделать? Я не жалею, что так поступила. Возможно, у меня искаженное восприятие, но я жива и жив Андрей, значит все правильно. Андрей уезжает за Мишуткой, сердце выпрыгивает от нетерпения. Пока его нет, ко мне приходит врач с медсестрой, которая знает русский. Андрей подсуетился и договорился с ней, чтобы она помогала мне общаться на немецком. Вроде все нормально, мне добавляют обезболивающего и приносят еду. Есть не могу, хоть в животе и происходят странные процессы. Мне нужен мой ребенок, а не это все.

Когда открывается дверь, я смеюсь от восторга. Первым забегает мой кудрявый мальчик с большим розовым пионом в ручках, следом заходит Андрей с целым букетом таких же цветов.

– Солнышко, хороший мой, иди к маме! Как же я соскучилась по тебе! Мишутка, я так люблю тебя.

Обнимаю Мишутку, забыв и о повязках, и капельнице. В груди колет, а мне плевать. Держу на ручках и целую везде, куда успеваю добраться, пока Мишутка не спрыгивает на пол.

– Мама-мама, цетик!

– Очень красивый цветик, спасибо.

Ему нравится цветок, поэтому возвращаю. Мишутка тыкается в него носом и смеется.

– Миша выбирал цветы сам, – говорит Андрей, ставя в вазу букет.

– Ты выбрал цветочки? – спрашиваю у Мишутки.

– Да-да-да, – скачет он на месте.

– Очень красивые, большое спасибо. Мишутка, как у тебя дела? Что ты делал с тетей Кристиной и бабушкой?

Андрей помогает Мишутке вспомнить все развлечения, я помогаю переводить его ответы. Целый час мы дурачимся и говорим, потом играем с Мишуткой в машинки, которые привез Андрей. Черт, вот почему заходит какая-то женщина и говорит про перевязки?

– Андрей, пожалуйста, еще немного…

– Мира, тебе нужно лечение, чтобы поскорее восстановиться. Я привезу Мишутку завтра утром, а потом и вечером. Побудешь с ним дольше. Ему самому ведь скоро кушать, ведь так?

– Да, он ест почти все, только болгарский перец и баклажан не любит.

– Мама готовит ему по три блюда на выбор, думаю, с этим не будет проблем.

– А где он будет спать? Где останется сегодня на ночь?

– У Кристины, но я тоже буду там ночевать. Мира, я позабочусь о Мише, обещаю.