Братья

Он пообедал в переполненном баре, расположенном на той же улице, где он оказался единственным посетителем, который не сводничал и не продавался. Вернувшись в свой номер, он снова неохотно включил телевизор и с жадностью проглотил две плитки молочного шоколада с орехами. Время от времени он слышал доносящиеся из коридора шаги, хриплые мужские голоса и неестественно громкий женский смех. Определенно, дела в “Глобусе” шли неплохо.

Ближе к вечеру Дмитрий оделся, подхватил свой элегантный портфель и вышел из отеля. Оказавшись на улице, он взял такси.

Из окна машины он видел богатые витрины магазинов, шикарные автомобили и хорошо одетых людей. Продовольственные лавки буквально ломились от изобилия продуктов, и Дмитрий был сражен тем, что любой человек может войти внутрь и выбрать что угодно по своему вкусу, не тратя драгоценное время на стояние в очередях.

Вечер был пасмурный, хмурый, низкое небо затянуло облаками, однако по всей длине Кайзерштрассе сверкали и переливались разноцветные огни неоновых реклам. Одна из них – каскад перемигивающихся огней в форме женского тела – настойчиво приглашала Дмитрия посмотреть стриптиз.

“Это и есть Запад, – подумал Дмитрий внезапно. – Богатый, сытый, загнивающий. И это – Германия. Мы выиграли войну, мы подняли над Берлином наш флаг, а эти гады жируют!”

Входя в отель “Юниверсал”, он столкнулся со светловолосой женщиной в дорогой шубе, подмигнувшей ему с призывной улыбкой. Это потрясло Дмитрия. На секунду он вообразил себя наедине с этой роскошной красавицей в номере отеля, вдали от всех своих забот и тревог.

Однако; оказавшись в вестибюле гостиницы, Дмитрий выбросил из головы все посторонние мысли и сосредоточился на задании. Его целью был человек из номера 1218 по имени Лоуренс Тирни. Американцем он был только по имени и по паспорту. Настоящее его имя было Геннадий Любимов, и когда-то он был заместителем руководителя советского представительства в ООН. Любимов перебежал на Запад полгода назад и предоставил ЦРУ удивительно подробный и полный отчет о проникновении советских разведывательных служб в государственные структуры США.

Октябрь как-то сказал, что Любимов – слишком жадный человек, а жадность, как известно, фраера погубит. Пренебрегая опасностью, он покинул свое убежище, предоставленное ему ЦРУ, и приехал на книжную ярмарку во Франкфурт. Весь долгий путь до Германии он проделал исключительно ради того, чтобы встретиться с берлинским издателем и убедить его в том, что его мемуары вполне достоверны и будут любопытны читателям. Разумеется, при этом Любимов рассчитывал на солидный гонорар.

Дмитрий уже достаточно хорошо изучил методы, которыми пользовался Октябрь, чтобы предположить, что никакого издателя, заинтересованного в любимовских мемуарах, в природе не существует. Лукавый руководитель “Управления мокрых дел” просто выманил Любимова из его норы, помахав у него перед носом правильно выбранной приманкой – деньгами.

– Мне необходимо, чтобы он быт мертв, – сказал Дмитрию Октябрь в аэропорту Шереметьево за несколько минут до того, как Дмитрий поднялся на борт самолета “Люфтганзы”.

Вот-вот должен был начаться рассвет, а они стояли на морозе, на гудронированной взлетной полосе. Порывистый ветер развевал черный плащ Октября и трепал длинные седые волосы, обрамлявшие его худое лицо наподобие белого сияния.

“Вот так, наверное, выглядит смерть”, – подумал Дмитрий, разглядывая похожее на череп лицо командира и учителя, его жестокий рот и запавшие глаза, в которых пылала неумолимая решимость.

– Я хочу, чтобы он был мертв, – повторил Октябрь. – И не только потому, что он предал. Пусть это будет уроком всем, кто задумывается о предательстве.

– Вы пытаетесь реанимировать “Смерш”, – заключил Дмитрий.

Октябрь схватил его за плечи своими костлявыми руками.

– Твой отец был офицером “Смерша”, не забывай этого!

“Никогда не забуду!” – думал Дмитрий, входя в лифт отеля “Юниверсал”. Вслед за ним вошел бородатый еврей с пейсами и в большой черной шляпе. Правоверных иудеев Дмитрий видел до этого только один раз в жизни.

“Жиды пархатые! – подумалось ему. – Всюду они! Они тоже выиграли последнюю войну вместе с узкоглазыми японцами и разжиревшими немцами”

Он вышел на десятом этаже и поднялся по служебной лестнице еще на два этажа. Прежде чем выйти в коридор, он с трудом затолкал в портфель свои теплый плащ и пиджак, а поверх рубашки накинул белую куртку с эмблемой отеля Ее он тоже обнаружил в сумке, хранившейся на вокзале. Раздувшийся портфель он оставил в чуланчике, где находилось пожарное оборудование.

Наконец он вышел в слабо освещенный коридор. Стены были выкрашены в теплый коричневато-бежевый цвет, а толстый ковер на полу глушил шаги. Навстречу ему попались двое мужчин, которые негромко смеялись над чем-то, и Дмитрий вежливо им поклонился. Справа от него была комната 1216, слева – 1215. Сердце забилось чуть быстрее, а в животе Дмитрий почувствовал знакомую пустоту.

Он постучал в номер 1218.

– Кто? – подозрительно спросили из-за двери.

– Проверка оборудования мини-бара.

– В этом нет необходимости, я им не пользуюсь.