Братья

Это был его метод, его почерк. Алекс Гордон и его агенты предпочитали использовать для прикрытия служебные машины, форму и официальные документы. Люди в России привычно уважали облеченных властью и полномочиями людей, поэтому документы у военных проверяли не так тщательно. “Секрет успехов Алекса как раз и заключается в том, что он знает нас лучше других, – мрачно подумал Дмитрий. – Его слабость в том, что я знаю его”.

Он откинулся на спинку сиденья и на несколько мгновений смежил веки. Он представил себе Алекса, вцепившегося в баранку грузовика, сражающегося со снежным бураном на пути к Печоре. Должно быть, ему потребовалось приложить неимоверные усилия, чтобы тайком проникнуть на территорию России, достать советскую военную форму и документы, украсть грузовик и въехать на нем в запретную зону. И все это лишь для того, чтобы попасть в расставленный капкан.

Через час, а может быть и раньше, их персональная тайная война будет закончена. Этот момент Дмитрий предвкушал уже несколько лет, мечтая о мести, заранее смакуя унижение, которому он подвергнет этого еврея, укравшего у него любимую женщину. И все же это будет бесполезная, пустая победа.

Когда вендетта между братьями только начиналась, американская и русская разведки вели между собой кровавую битву во всех уголках земли. Сегодня ничто не в силах было изменить неприятной правды: Советский Союз разваливается, империя рушится, “холодная война” проиграна. Последний могучий удар, который он нанесет ЦРУ, захватив и уничтожив самого главного и прославленного агента, тоже ничего не изменит.

Дмитрий открыл глаза и бросил взгляд на окна комнаты Виктора Вульфа. Они были темными; старик, наверное, все еще сидит в гостях у своего старого товарища по заключению Корчагина, окна которого выходят на противоположную сторону барака. Старые узники не успели еще отвыкнуть друг от друга и с трудом переносили одиночество. Вульф, судя по всему, так и не заметил повышенного внимания к своей персоне со стороны КГБ, как не заметил крытых грузовиков, с обеда занявших позиции вокруг здания, – сильный ветер и снегопад были как нельзя более кстати. Еще утром Дмитрий задумывался о том, чтобы вечером нанести старику визит, однако теперь он решил дождаться появления брата. Ему казалось, что так будет гораздо интереснее.

Возле автомобиля появилась залепленная снегом человеческая фигура, в которой Дмитрий не без труда опознал своего ординарца. Опустив стекло, он впустил в салон порыв ветра, насыщенного острыми ледяными кристаллами. Несколько снежинок попали на рукав его кителя.

Широкое украинское лицо Середы разрумянилось от волнения и мороза.

– Он вдет, товарищ генерал.

Алекс остановил грузовик на темной стоянке, запер дверцу и побрел к зданию, с трудом переставляя ноги в глубоком снегу. Ледяной ветер безжалостно хлестал его по лицу, рвал одежду, и Алекс согнулся чуть ли не вдвое, удерживая на голове фуражку. Он выпрямился только в подъезде блока номер 19.

Парадное, освещенное голой лампочкой, свисающей с потолка, выглядело холодным и обшарпанным. Цементный грязный пол весь растрескался, разнокалиберный мусор громоздился в углу словно курган, а облупившаяся краска свисала со стен неопрятными буро-коричневыми лохмотьями.

Из темноты лестничной клетки навстречу Алексу выдвинулась неуклюжая фигура, и он моментально узнал тяжелую походку Гримальди.

– Не ожидал встретить тебя здесь, – сказал Алекс. Своим появлением в Печоре Гримальди окончательно подтвердил факт своего предательства. Это было бессмысленно, но Алекс мгновенно припомнил все их совместные операции и свои детские надежды на те, что известие об измене Гримальди окажется ложным и что Наполеон снова станет его верным соратником. Увидев его перед собой, Алекс не испытал ни удивления, ни разочарования, одно лишь тупое безразличие и апатию. Гримальди остановился перед ним и кивнул головой.

– Привет, Алекс. Здесь – конец пути.

Алекс посмотрел на него, не обратив внимания на банальную фразу. Если Гримальди здесь, то и Дмитрий тоже где-нибудь поблизости. Наверняка все вокруг кишит спецназовцами из группы захвата и войсками. Это была ловушка, как он и предполагал с самого начала. Путь к отступлению отрезан, но даже если бы это было не так, он все равно не побежал бы, не увидевшись с отцом. Дмитрий все это предвидел. И ждал. Игра была окончена, и его брат выиграл.

– Все совсем не гак, как ты думаешь, – сказал Гримальди невпопад, вытаскивая из кармана толстого мехового полушубка черную сигару.

– Не так? – эхом откликнулся Алекс.

– Я не предавал тебя, – быстро заговорил Гримальди. – Я ничего не сказал им, Алекс. Можешь проверить. Только... только это горбачевское дело. Он опасен, Алекс опасен для всех нас.

Алекс посмотрел на лестницу через плечо Гримальди. Там никого не было. Он знал, что его арестуют и что живым ему из России не выбраться. Он только надеялся, что ему дадут напоследок увидеться с отцом.

– Ты и я – мы оба принадлежим к отмирающему поколению, – продолжил Гримальди, слабо улыбаясь. – Мы – последние из могикан, самураи “холодной войны”.