Братья

Этой встречи Гримальди боялся с тех самых пор, как Макферсон вынудил его согласиться на свое предложение. Время от времени в его памяти оживали те страшные моменты прошлого, когда на границе Австрии погиб Тони Вайткомб и сгинул Олег Калинин, и Гримальди отчаянно пытался подыскать оправдание своему поведению в тот день. Задумывался он и о том, что подумал о нем Калинин, когда он бросил его, раненного, под огнем врага. Остался ли Олег его другом или возненавидел за то позорное бегство? Может быть, он разработал для КГБ этот коварный план, чтобы заставить его заплатить за свое предательство, и теперь Гримальди оказался здесь целиком и полностью в его власти. Какой бы невероятной ни казалась эта мысль. Гримальди уже давно стал горьким циником и крайне подозрительным человеком.

Но, как только он захлопнул за собой дверцу, Калинин тепло обнял его.

– Я так рад снова увидеть тебя, Франко, и просто счастлив, что мы с тобой снова вместе. – Он дружески потрепал Гримальди по плечу. – Когда ты прилетел?

– Вчера, – отозвался Гримальди, стараясь, чтобы ответ прозвучал естественно. – Пока мне не подыщут квартиру, я остановился в гостинице “Украина”. Теперь меня зовут Чарльз Сент-Клер, канадский гражданин из Монреаля.

– Добро пожаловать в Москву, мсье Сент-Клер, – улыбнулся Калинин.

В слабом свете, отбрасываемом зданием Курского вокзала, Гримальди попробовал рассмотреть лицо друга. Калинин все еще был красив, хотя начал лысеть, а вокруг его глаз появилась сеть глубоких морщин. Под левым глазом белел старый шрам, но он отнюдь не портил лица Олега, скорее напротив – придавал ему своеобразный оттенок мужественности.

– Этот шрам... – начал Гримальди и замялся.

– Да, – кивнул русский. – Это после нашего приключения в Альпах.

– Я так и не узнал, что с тобой случилось, – пробормотал Гримальди. – Я пытался, но ты как сквозь землю провалился.

Калинин озорно улыбнулся.

– Мне продырявили голову и задницу. Помнишь ту засаду? Ты отстал, а я стоял рядом с Тони. По нам били сзади, и у меня не было другого выхода, кроме как бежать вперед. Кровь текла из ран, и было чертовски больно, но все же я похромал вниз по ручью. Слава богу, что там оказался этот ручей – они меня потеряли. Всю ночь я просидел на дереве и слышал голоса людей и лай собак...

– Это были наши, – перебил Гримальди. – Мы искали тебя.

Перед машиной прошли мужчина и женщина, слегка наклонившись вперед навстречу ветру, и Гримальди съехал вниз по сиденью, затем снова выпрямился. Калинин перешел на шепот и продолжал свой рассказ:

– Я был слишком слаб, чтобы позвать на помощь, к тому же я не был уверен, что меня разыскивают свои, а не эти чертовы подонки.

Калинин повернулся к Гримальди.

– Знаешь, что самое смешное? Они в “Одессе” так и не докопались до правды и не разоблачили нас. Это не “Одесса” приказала пристрелить нас.

– Не может быть!

– Я все тщательно проверил. Это была, так сказать, местная инициатива.

– Не понимаю. Разве убийцы не принадлежали к организации?

– Принадлежали, но только действовали по своему собственному почину. Это были люди из тамошней конспиративной группы бывших эсэсовцев. Они не знали, кто мы такие, и считали нас настоящими беглыми нацистами. Мы были не первыми их жертвами. Они убивали на перевале тех, кто казался им побогаче. Собрав деньги и Ценности, они избавлялись от тел. В живых не осталось никого, кто мог бы на них донести. Если кто-то и выжил, то в Берлин пожаловаться уже не мог.

– Но после нападения на нас “Одесса” снова залегла на дно.

Калинин пожал плечами.

– Конечно. Руководители этой организации, узнав о случившемся, приказали всем уйти на глубину до тех пор, пока не будет разработан новый безопасный маршрут. Между прочим... – Калинин слегка прикоснулся к своему шраму, – боевики из “Одессы” сами прикончили тех парней, что напали на нас. Это была слишком плохая реклама для их туристической фирмы.

– И твое начальство не преследовало тебя за неподчинение приказу?

Мимо машины прошел еще один человек, и Гримальди пробормотал сквозь зубы:

– Здесь слишком многолюдно.

– Да, было несколько неприятных моментов, – кивнул Калинин. – Один полковник очень хотел отдать меня под трибунал, мне едва удалось выжить, я был ранен фашистами и вообще ходил в героях. Полковнику нелегко было бы объяснить, за что он отдал меня под суд, и в конце концов он был вынужден скрепя сердце согласиться, что я и так достаточно наказан.

Он негромко рассмеялся.

– Довольно о грустном. Мы не виделись с тобой двадцать лет и теперь стоим на пороге самого рискованного дела нашей жизни. Неужели же мы должны говорить только о том дне на перевале Бреннер?

– А что было потом? – поинтересовался Гримальди. – Ты женат?

– Женат на ГРУ и на одной хорошенькой женщине. Между прочим, у меня три прелестные дочурки, – с гордостью добавил Калинин, искоса взглянув на Гримальди. – Ты же так и остался холостяком, насколько я знаю.

Гримальди кивнул. Он понял, что к их прежним отношениям возврата нет. Олег женат, дорожит своим браком и хочет, чтобы Гримальди знал это.