Братья

Толстые выпуклые линзы очков доктора Йи-Йи скрывали его хитрый взгляд и делали его просительным и извиняющимся. Казалось, он никогда не спал, но и не бывал до конца проснувшимся. Тридцати ученым он казался невинным ребенком. У него была привычка разговаривать с самим собой и дружить с деревьями, которые он приветствовал каждое утро по дороге в свой кабинет. Доктора Йи-Йи считали чудаковатым, но преданным и честным обитателем этого богатого края, щедро поросшего ядерными боеголовками.

Йи-Йи удивил всех, когда вдруг подал заявление о вступлении в коммунистическую партию в такое время, когда членство в ней превратилось в нечто несущественное и даже позорное. Но еще более удивительным было его обещание отдавать десятую часть своей зарплаты в фонд партии. Никто не понимал, что его преданность культу личности Мао и прошлому оказалась сигналом серьезного психического заболевания, столь же серьезного, как сметающая все на своем пути река во время наводнения. Доктор поклялся, что наступит день, когда его бомбы обрушатся на головы русских, отнявших у его деда северо-восточные земли. Он превратит в руины острова Японии, солдаты которой изнасиловали его бабушку во время погрома в Нанкине, и будет досаждать американцам, начинившим пулями голову его отца во время войны в Корее, оставив Йи-Йи сиротой.

Он, разумеется, остался не в восторге, когда его начальник решил открыть двери их базы для коммерческого запуска ракет представителями той самой нации, которая была виновата во всех бедах его семьи. Йи-Йи целыми днями просиживал в своем кабинете, не ел и не спал. У него возникали мечты о ядерном превосходстве. Но все его мечтания закончились полным крахом, когда он прочел сообщение о том, что Китай присоединился к договору о нераспространении ядерного оружия, подписанному многими странами, но ничего не значащему на деле. Доктора рвало так, что ему казалось, что все кишки выпадут наружу, ему было больно, он ненавидел всех и вся. Наконец все эти конвульсии закончились массивным внутренним кровоизлиянием. Сослуживцы вызвали «скорую помощь», и его мятущаяся душа успокоилась во время пребывания в санатории на морском побережье, где доктор проводил целые дни, созерцая морскую даль.

Когда Йи-Йи встретился со мной во время моей инспекционной поездки, он сразу же понял, что мы говорим на одном языке и наши сердца бьются в унисон. Мои тайные планы совершенно устраивали доктора Йи-Йи. В своем еженедельном рапорте он перечислял всех неблагонадежных офицеров, которые выполняли «левые» работы, всех беспризорных ученых, сидящих без дела и играющих в покер в белых стенах бункеров.

Когда я позвонил ему, чтобы узнать, где находится его начальник, доктор пообещал узнать все и сделал это. Он пробрался в бункер через запасной потайной ход и, став маленьким и незаметным, простоял неподвижно за занавесками внутри командного центра, куда поступали данные со всех мониторов и камер из всех мест на территории базы. Здесь Йи-Йи увидел, как восемь мужчин собрались на тайное заседание и появился еще один — девятый, лицо совершенно неожиданное, как он сообщил, и описание внешности которого заставило мое сердце забиться сильнее. «Мой не принявший меня отец, наконец-то я нашел тебя».

Я не стал сообщать Хэн Ту об этой тайной встрече. Сделав глубокий вдох, я постарался успокоиться, затем набрал номер члена моей организации «Молодых генералов» в Фуцзяни и отдал ему простой приказ:

— Раздобудь для меня и перешли все дела, связанные с Дин Лоном.

На следующий день я получил длинный список преступлений бывшего генерала. Мое сердце замерло, когда я просматривал его. Я направился в крыло председателя КНР и кивнул охранникам, которые отдали мне честь.

— У него посетитель, полковник. — Охранник исчез в кабинете. Через минуту дверь вновь отворилась, и я увидел Хэн Ту в его инвалидном кресле, несколько рассерженного вторжением.

— Тебе бы следовало сообщить мне что-нибудь хорошее, сынок, — произнес Хэн Ту.

— Я бы не стал беспокоить вас и прерывать встречу с мастером игры в шахматы, если бы на то не было серьезных причин.

— Что может быть важнее моей игры? Скажи мне, молодой человек.

Я подкатил кресло со стариком к его рабочему столу, который когда-то принадлежал императору Чиан Луну из династии Чин.

— Прошлой ночью состоялась тайная встреча в бункере номер восемь в Ланзу.

— И кто там был?

— Ваши восемь командующих округов.

— Встречались у меня за спиной? И для чего?

— Чтобы поговорить с вашим «старым другом» — генералом Дин Лоном. Фотограф из полиции Пекина тоже был там, чтобы показать ему одну старую фотографию.

Председатель беспокойно заерзал в своем кресле и отвернулся к окну, где как раз виднелось заходящее солнце.

— Ты не перестаешь меня удивлять, сынок. И что же мы будем теперь делать?