Братья

— Наши люди на всех этажах гостиницы. Все выходы перекрыты. Дети едят и поют.

— А что она делает?

Телефон отключился.

— Алло, слушаю вас.

— Полковник, мы проезжаем по мосту, — сообщил водитель.

— Я на связи, — сказал голос по телефону.

— Что она делает? — переспросил я снова.

— Объект разговаривает с мальчиком и подкладывает себе на тарелку еду. Это рыбья голова, полковник.

— Я буду через несколько минут. Затем мы завершим операцию. Не дайте ей выйти.

— Конечно, полковник.

— И проследите, чтобы ей не причинили вреда.

— Ни в коем случае, полковник.

Меня провели в штаб, расположенный на третьем этаже административного здания, стоящего напротив гостиницы. Я молча взял бинокль у своего молодого генерала и глубоко вздохнул. Во мне все замерло и остановилось. Я чувствовал себя легким облачком, которое летит в небе, не связанное ни с чем. Голова моя горела, мысли путались, а глаза жадно всматривались вперед. Я затаил дыхание, когда увидел Суми. Каскад ее волос, любимое прекрасное лицо, ее тело, теперь слегка располневшее, и ее особенная улыбка. Аромат Фуцзяни нахлынул на меня вместе с воспоминаниями. Я чувствовал, что меня несет какая-то волна, что я взлетаю. Все мысли улетучились из моей головы. Я снова взглянул в бинокль, мысленно умоляя, чтобы она посмотрела в эту сторону.

Суми улыбнулась, добавила на тарелку еще немного еды, потрепала ребенка по плечу и повернулась ко мне спиной, продолжая что-то делать руками. Затем она замерла, нахмурилась, взглянула вверх и осмотрелась вокруг. Неожиданно Суми посмотрела прямо в стекла моего бинокля.

— Возьмите ее сейчас, — приказал я своим людям тихим шепотом.

ГЛАВА 39

В шумной столовой маленькая девочка подбежала ко мне и уткнулась лицом в подол моего платья. Я наклонилась вниз, чтобы взглянуть ей в лицо:

— Что такое, милая?

— Здесь человек, который вас ищет, — сказала девочка. Во рту у нее не хватало нескольких зубов.

Я подняла голову вверх и увидела высокого молодого человека лет двадцати. На лице у него застыло очень серьезное выражение.

Я вытерла руки и направилась ему навстречу.

— Что-то случилось?

— Да, госпожа. Я инспектор городской пожарной безопасности. Нам сообщили о возгорании в нижнем этаже. Нам нужно эвакуировать всех детей отсюда, и чем быстрее, тем лучше.

— Что я должна делать?

— Не поднимать шума. Просто следуйте за мной. Мои люди займутся эвакуацией согласно приказу.

— Но я должна остаться с детьми и помочь.

— Нет. Вы задерживаете эвакуацию. Следуйте за мной.

Дюжина пожарных появилась в холле со всех сторон. Дети удивленно смотрели на них.

— Где-то пожар? — спрашивали они.

— Да, мы должны эвакуировать вас прямо сейчас.

Дети сбились в кучку, как рой пчел.

— Куда вы меня ведете? — спросила я.

— На другую сторону улицы, — ответил мужчина.

У меня шевельнулись подозрения.

— Вы арестуете меня?

— Нет, конечно нет. Здесь безопаснее.

Меня отвели в здание, оставили в пустом кабинете и попросили подождать. Я подумала о своих сиротах, у которых их первый праздник Нового года был испорчен этим пожаром, и вздохнула.

ГЛАВА 40

Я одернул свой китель, пригладил волосы и надел фуражку. Я не знал, какими будут мои первые слова и что я вообще собираюсь делать. Суми находилась всего лишь в нескольких шагах от меня за тонкой перегородкой. С высоко поднятой головой я открыл дверь. И посмотрел прямо на нее.

Суми вздрогнула и встала. Потом глубоко вздохнула, придерживаясь одной рукой за спинку стула для опоры, а другую руку прижав к губам. Но все же я услышал слабый вскрик. Я видел, что она вот-вот упадет.

Я подбежал к ней и заключил в объятия. Суми! Я целовал ее быстро, безумно, совершенно ослепнув и оглохнув от страсти. И с той же страстью она отвечала мне. Мы ничего не говорили. Все, что надо было сказать, выразилось в этих поцелуях, в том, как мы прильнули друг к другу.

— Как?! Ты выжил? — спросила она. Суми приподнялась на цыпочки и дотронулась до моего лица, все еще не веря.

Смеясь сквозь слезы, я рассказал Суми о своем побеге через море, о том, как в тюрьме меня объявили умершим, о том, как долго я разыскивал ее, о пропавших документах сиротского приюта в Фуцзяни. Моя речь была несвязной. Я перескакивал с одного на другое. Это был просто поток слов. Я не мог закончить некоторые предложения, терял мысль, сбивался, но когда она попробовала перебить меня и поделиться рассказом о своей жизни, я обнимал ее и закрывал рот поцелуем, а потом продолжал говорить о себе, о том, почему я здесь. Когда наконец я рассказал обо всем, с моей души свалилась тяжесть, я избавился от этого груза.

— Я знала, что ты когда-нибудь станешь выдающимся человеком. Я знала. — Глаза Суми сияли восторгом и любовью.

— Но ты мне еще ничего не рассказала о себе.

— Ты не давал мне такой возможности, — засмеялась она.

— Прости меня, любимая. Теперь я весь внимание.