Братья

- Но я люблю тебя! - воскликнула Тоня, пытаясь сдержать подступившие слезы. - Я люблю тебя, я не хочу без тебя жить!

Она спрятала лицо у него на плече.

- Я тоже тебя люблю, - прошептал он. - Ты моя жизнь. Просто у нас нет другого выхода, понимаешь?

Виктор гладил ее по волосам, и она чувствовала, как сильно дрожат его пальцы.

- Сделай это ради нашего ребенка, родная, - прошептал он. - Ради нашего малыша.

- Как ты можешь такое говорить? Как ты можешь смириться с мыслью, что Морозов будет целовать меня, раздевать, спать со мной?

Виктор взял ее лицо в свои ладони и заглянул ей в глаза. Он тоже плакал, и скатывающиеся слезы оставляли на его посеревшем лице мокрые блестящие дорожки.

- Ради нашего малыша, Тонечка... - повторил он.

Они не спали всю ночь, просто, не раздеваясь, легли на кровать. Неразрешенный и неразрешимый вопрос разделил их словно глухая каменная стена. Тоня смотрела на ползущие по потолку тени, и память уносила ее в Киев, где прошла ее юность, в тот день, когда она впервые увидела Виктора. Он вошел в аудиторию Высшей школы имени Кирова, улыбнулся студентам застенчивой, обезоруживающей улыбкой и представился:

- Я ваш новый преподаватель литературы.

Она помнила, как преображался этот застенчивый изящный юноша, когда читал стихотворения Пушкина, Лермонтова, Маяковского и свои собственные.

Помнится, она влюбилась в этого романтичного молодого человека с первого взгляда. Возвращаясь домой, она не в силах была думать ни о чем другом, кроме его черных глаз, гордо посаженной головы и тонких артистичных рук.

Она припоминала их первые встречи, первые робкие прикосновения, их тайные свидания возле памятника Богдану Хмельницкому, его хриплый голос и прыгающие губы, когда он в первый раз шепнул ей:

- Я люблю тебя, Тонечка.

Их решение сбежать и пожениться все еще казалось ей ненастоящим, похожим на сон. Однако она хорошо помнила свой побег из дома, их свадьбу, долгую утомительную поездку на поезде в Москву и короткую совместную жизнь. Она любила его так глубоко, так полно, и теперь он просит отказаться от него ради спасения ее жизни.

Тоня встала и подошла к окну. Над Москвой повисла звездная зимняя ночь, а заваленные снегом улицы казались в свете ночных фонарей умиротворенными и спокойными. Морозов казался ей теперь лишь плодом ее собственного воображения, персонажем из кошмарного сна, который исчезнет, когда придет утро и она проснется. Но тут она услышала, как за спиной беспокойно заворочался Виктор. Он не спал, он был слишком напуган, как и она сама. Именно в этот момент она приняла решение. Она сделает все, все что угодно, лишь бы спасти его. Если он умрет, она умрет тоже.

С этой мыслью она вернулась на кровать, схватила горячую ладонь мужа и прижала ее к своей щеке.

Незадолго до рассвета в дверь постучали, и Виктор пошел открывать. Вошли Морозов и два лейтенанта НКВД в форме.

- Гражданин Вульф, вы арестованы, - негромко сказал майор.

Виктор снял с вешалки пальто и шагнул за дверь, даже не обернувшись.

Морозов, проводив его взглядом, повернулся к Тоне.

- Мне очень жаль, - сказал он. Тоня, стиснув зубы, молчала. После непродолжительной паузы Морозов заговорил: - Вы подумали над моим предложением, Антонина Александровна?

Она встала с кровати и подошла к окну. На краю улицы, возле их подъезда, стояла большая черная машина. Из ее выхлопной трубы шел густой белый дым. Наконец Тоня решилась.

- У меня есть одно условие, - вымолвила она, не оборачиваясь. Чувствуя, как горло ее сдавливает внезапный спазм, она торопливо закончила: - Я сделаю все, если вы пообещаете, что Виктор останется в живых.

- Я не могу вам этого обещать, - холодно возразил Морозов. - Его будут судить.

- Мне все известно о ваших судах. - Тоня увидела, как лейтенанты заталкивают Виктора в машину. Случайный прохожий ускорил шаги и отвернулся. - Вы можете приговорить его к тюремному заключению, - продолжала она. - У вас есть связи. Если его приговорят к смерти, я хочу умереть вместе с ним.

Она услышала тяжелые шаги майора, потом он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. Черные глаза его пылали гневом, а сжатые губы вытянулись в тонкую прямую линию. Тоню затрясло.

- Если его не казнят, то отправят в трудовой лагерь, - сказал Морозов. - Вы этого хотите? Лагерь еще хуже смерти. Ваш муж слишком слаб физически, в лагере он не протянет и года.

- За год многое может случиться, - упрямо возразила Тоня.

- Но для него все равно ничего не изменится, - уверенно сказал Морозов и добавил: - Я не могу обещать. Он обвиняется в измене.

- Тогда вам придется арестовать меня вместе с ним.

- Не говорите глупостей, - резко перебил Морозов.

- Значит, вы имеете дело с глупой женщиной.

Майор отступил на шаг и закурил папиросу. Не отрывая взгляда от ее лица, он спросил:

- А если мне удастся спасти ему жизнь?

Тоня не ответила.

- Я подумаю, может быть, мне что-нибудь удастся, - пробормотал Морозов и вышел.