Братья

- Как ты можешь так говорить, Нина? Стоит русским свистнуть, как ты тут как тут, с готовностью щелкаешь каблуками! Неужели так трудно подумать своей головой?

Нина почувствовала знакомую резь в животе и опустила на стол свою чашку. Пальцы ее дрожали так, что кофе пролился на стол.

- Значит, Клаудия такого обо мне мнения?

Она сказала это, не подумав, и тут же пожалела о своих словах. В глазах Алекса вспыхнула бешеная ярость.

- Оставь ее в покое, Нина! Это касается только нас двоих - тебя и меня.

Нина не нашлась, что ответить. Она поднялась и вышла из-за стола. В коридоре Алекс догнал ее и крепко обнял за плечи.

- Я очень люблю тебя, Нина, - сказал он. - Я всегда буду любить тебя, но твоя фанатическая преданность кремлевским идолам выводит меня из себя Я не в силах переносить этого больше.

После этого разговора Алекс стал приезжать к ней гораздо реже, но Нина выдержала характер. Ни разу за все годы его учения она не позвонила Клаудии Беневенто, чтобы справиться о здоровье и успехах своего племянника.

В январе 1971 года в дверь ее квартиры кто-то негромко постучал. Нина как раз пила чай за столиком у окна гостиной, наблюдая за беспорядочной пляской редких снежинок в холодном воздухе. Январский снег всегда напоминал ей о последних днях Тони, и она погружалась в мрачное, подавленное состояние.

Заслышав стук, она встала и быстро пошла к дверям Даже проводя в одиночестве целые дни, она одевалась аккуратно и нарядно, а в тот день на ней было самое лучшее платье в белый горошек с белоснежным крахмальным воротником и черные кожаные туфли.

На пороге стоял молодой человек. На вид ему было не больше тридцати. Одет он был отнюдь не богато: в бежевую куртку из грубой шерсти, протертую на локтях, коричневые брюки из хлопчатобумажной английской ткани и желтые ботинки на толстой подошве. Шея его была замотана толстым вязаным шарфом, на носу криво сидели сильные очки. На неопрятных длинных волосах таяли снежинки.

- Миссис Крамер?

- Да?

- Надеюсь, я не очень вас побеспокоил? - поинтересовался незнакомец, и, прежде чем Нина успела ответить, он уже вошел в прихожую, оставляя на ее ковре мокрые следы. - Мое имя Дэвид Хьюз, я писатель.

Он говорил с сильным британским акцентом, который только подчеркивал старомодность его наряда.

- Могу я с вами поговорить?

- О чем? - спросила Нина.

"Неужели об Алексе?" - подумала она с тревогой.

- Об Александре Колодном.

Нине потребовалось несколько минут, чтобы до конца осознать услышанное. Саша Колодный, ее Саша! Она не слышала этого имени вот уже почти тридцать лет. У нее даже закружилась голова, и она вынуждена была ухватиться за спинку стула, чтобы не упасть.

- Саша? Вы знаете Сашу?

- Он был вашим мужем, не правда ли? - Глаза Хьюза заметались за стеклами очков, оглядывая квартиру.

- Нет, не мужем. - В минуты волнения английский язык Нины становился еще более неуклюжим. - Саша. Он умер? - удалось вымолвить ей наконец.

Сердце бешено колотилось в ее груди.

- Нет, насколько мне известно, - сказал англичанин, проходя в гостиную. - Можно мне присесть?

- Где он? Где Саша?

Не дождавшись приглашения, англичанин уселся в одно из кресел.

- По правде говоря, я надеялся, что вы расскажете мне об этом. - Он огляделся по сторонам и разочарованно сморщил нос. Очевидно, он рассчитывал увидеть на стенах портреты Александра Колодного.

- Мне сказали, что он был вашим первым мужем.

Нина покачала головой.

- Мы не были женаты. Он был моим... другом.

- Понятно, - кивнул Хьюз, расстегивая свою куртку. - Видите ли, я пишу о нем книгу. Мне казалось, что вы сможете мне помочь.

Нина напряженно опустилась на краешек стула, затем снова встала.

- Книгу? О Саше? Зачем это вам понадобилось? Все это было очень подозрительно, впрочем, и самозваный писатель тоже не внушал ей доверия. О Саше она не слышала с самого начала войны, с того дня, как получила письмо из Парижа от Эмилии Майер.

Дэвид Хьюз улыбнулся, обнажая большие, как у кролика, зубы.

- Вы прекрасно знаете ответ на этот вопрос. Ваш Саша - настоящий герой. Есть ли у вас его фотографии? Или фото, где вы были бы сняты вместе?

- Герой? - Рука Нины метнулась к груди, колени подогнулись, и она снова села на стул. Она сидела очень прямо, повернувшись к нему лицом. Почему он герой?

Англичанин покачал головой.

- Вы и в самом деле не знаете? Должно быть, вы просто не читаете европейскую прессу. - Он порылся в кармане и достал фотографию. Взгляните.

Нина поспешно надела на нос очки. Это была фотография мужчины, снятого под довольно странным углом, - сзади и немного снизу вверх. Мужчина обернулся к фотографу через плечо. Лицо его было полностью лишено выражения, глаза смотрели проницательно и холодно, и в то же самое время в них сквозила тень удовлетворенности. Выглядел он очень элегантно: в костюме, в белоснежной сорочке и при галстуке. Светлые волосы были коротко подстрижены, а непослушные кудри цвета светлого меда вовсе исчезли. Скулы заострились, рот стал властным, почти жестоким, а шея выглядела крепче и шире, однако все это были приметы возраста. Ошибки быть не могло - перед Ниной была фотография ее Саши.