Братья

— Когда-то я их любила, — отозвалась женщина. — Но, мистер Крилл, я должна сказать вам правду.

— Правду о чем? — спросил я, подыгрывая ей.

— Я приехала к вам не за котенком.

— Так, минуточку. — Я встал и скрестил руки на груди. — Тогда скажите, зачем?

— Вы ведь Терри Крилл, да? Энджел Хейр?

Она сунула руку в карман и достала черно-белый флаерс. Его края от старости замахрились, словно афишку погрызло само Время. У меня было чувство, что я заглянул внутрь застывшего янтаря. Большой Олимпийский зал, что в центре Лос-Анджелеса, 1979 год. Буян Родди Пайпер и Плейбой Бадди Роуз — главные бойцы того вечера. Под их фотографиями более убористым шрифтом указывались (без фото) поединки таких ребят, как Молния Паттерсон и Монгольский Топтун. И уже ниже было напечатано таким мелким шрифтом, что мне пришлось поднести флаерс к лампочке: Броубитер и его менеджер Терри Энджел Хейр Крилл».

Я взмахнул своими собранными в хвост волосами, совсем как раздраженная кошка. Кстати, не перекрасить ли мне шевелюру снова в белый цвет?

— Что вы имеете в виду? — удивился я. — Я, по-вашему, еще гожусь для этого?

Прошло ужасно много времени с того дня, как меня навещал последний фанат. Правда, эта женщина не была похожа на поклонницу — на ней не было футболки с какой-нибудь моей крылатой фразой. Но все же я был польщен тем, что она узнала меня, и уже искал глазами ручку поприличнее, чтобы подарить ей автограф, и тут понял, что глубоко заблуждаюсь.

— Броубитер, — сказала она.

Только сейчас я заметил на ее пальце обручальное кольцо.

— Вы ведь были его менеджером, да? А как его звали по-настоящему? Его имя?

Во многих отношениях я не такой уж приверженец старых традиций, но в одном остался тверд: я свято соблюдаю принцип «кейфеб», призванный поддерживать иллюзию реальности боя в профессиональном рестлинге. Сейчас многие разоблачают этот бизнес, но дело в том, что с десяток моих товарищей лишились жизни, отстаивая эту иллюзию, и из-за них я не мог просто так раскрыть секреты индустрии первой встречной дамочке, которой вдруг приспичило стать детективом.

— Броубитер, — сказал я, — был тем, кем он был, как на ринге, так и вне его, — мерзким, отвратительным типом, наихудшим из всех иностранных монстров, с кем я работал.

Нетронутая чашка кофе все еще стояла посреди стола.

— У меня есть молоко для кошек. Если не любите черный кофе, могу принести.

— Нет, — ответила женщина, забирая афишку и пряча ее в карман пальто. — У меня на родине кофе пьют малыми порциями. И только черный и крепкий.

Ее акцент я определил неправильно. Откуда она родом, я понял, как только она спросила меня про Броубитера. Но что было еще важнее, я понял, с какой целью она приехала ко мне.

— Вы заплатили таксисту за ожидание? — спросил я.

Она кивнула и вышла, а когда вернулась, наконец сняла пальто и сказала:

— Он переехал в мой город совсем мальчишкой. Мы росли вместе.

Я хотел было ответить, что мы тоже росли вместе, но побоялся, что она подумает, будто я высмеиваю ее английский. Хотя это была сущая правда — Броу и я действительно вместе росли, пусть он и был наполовину младше меня. Я был одним, когда мы познакомились, и стал совсем другим, когда наши пути разошлись.

— Вы из… СССР? — спросил я ее.

— Да. Из Армении.

В углу дивана Фудзи, самая старая моя кошка, поймала маленького черного кёрла и стала вылизывать ему ушки. Мина заметила это и улыбнулась. На ней был свитер, и она все время теребила воротник. Скорее всего, она одного возраста с Броубитером, то есть лет тридцати двух. У нее было светлое лицо, нос — ну в чистом виде конфета «Херши Кисс», и огромные глаза с густыми ресницами. Я мог бы влюбиться в нее, будь я молодым русским эмигрантом, а не старым американским балаганщиком.

— Вы с ним поддерживаете связь? — спросил я как можно небрежнее.

— Нет, последний раз я разговаривала с ним в восемьдесят третьем. Может, вы знаете, где он сейчас.

Но дело-то было в том, что последний раз я видел Броу гораздо раньше. О чем и сообщил Мине, рассказав, как мы колесили с ним два года по дорогам Америки, а в восьмидесятом, когда мы остановились в каком-то городке неподалеку от Гринсборо, Северная Каролина, он взял и исчез. Я не стал выкладывать ей полностью эту историю — я вообще никому об этом не говорил.

Мина оглядывала мою гостиную. Вдоль одной из стен стояли обтянутые ковролином кошачьи домики. Дубовые полки пестрели корешками грампластинок, принадлежавших моему брату.

Я пересел на другой конец дивана.

— Вы женаты? — вдруг спросила Мина. — Дети есть?

— Был женат… — ответил я, — но не официально, скажем так.

— Из-за того, что вы всегда были в разъездах?

— Ну да. И кроме того, рестлинг — это довольно трудный бизнес.

— Он как-то сказал мне, что собирается вернуться в дело и работать с вами. Я подумала, что он может быть здесь…

— Он действительно так сказал? В восемьдесят третьем? Что снова хочет работать со мной?

— Ну, он говорил о нескольких возможностях для него.

— А, значит, он явно не меня имел в виду. Слушайте, а почему бы вам и в самом деле не взять его? В смысле котенка?

— А вы знали человека по имени Рубен?