Братья Берджесс

Когда они перешагнули порог дома (Хелен только что поздоровалась с пергидрольной дамой из городского управления, спешившей на работу с кейсом наперевес), телефон в спальне разрывался. Ответил Джим. Он поговорил о чем-то спокойным голосом, положил трубку и заорал:

– Черт, черт, черт!

Хелен стояла в гостиной и ждала.

– Придурка выперли с работы, а Сьюзан еще и удивлена! Удивительно, почему сразу его не уволили! Наверняка какой-нибудь журналюга начал шнырять вокруг «Уолмарта», и терпение у руководства лопнуло. Господи, как я не хочу туда ехать!

– Ты еще можешь отказаться.

– Не могу. Все будут говорить, что я бросил сестру в беде.

– Ну и пусть, Джимми. Ты там больше не живешь.

Он не ответил.

Хелен прошла мимо него и стала подниматься по лестнице.

– Делай как знаешь.

Вновь накатило тревожное чувство – как будто у нее что-то отбирают. Тогда она крикнула Джиму сверху:

– Только скажи, что меня любишь.

– Я тебя люблю.

– А теперь еще раз, от чистого сердца.

Она наклонилась через перила. Джим сидел на нижней ступеньке, уронив голову на руки.

– Я тебя люблю, – сказал он.

10

Братья Берджессы ехали по магистрали, когда мягко и неспешно спустились сумерки. Сначала небо еще оставалось голубым, лишь потемнели деревья по обе стороны дороги. Потом заходящее солнце окрасило его в лавандовый и желтый, и горизонт будто раскрылся, позволяя одним глазком заглянуть в райские сады за его гранью. Полупрозрачные облачка порозовели и оставались розовыми до тех пор, пока не наступила почти полная темнота. Братья ехали на арендованной машине, которую вел Джим. Всю дорогу они практически молчали, а те долгие минуты, пока садилось солнце, и вовсе не проронили ни слова.

Боба охватило неописуемое счастье. Чувство было неожиданным, а потому еще более сильным. Мимо скользили темные посадки елей и сосен, тут и там попадались гранитные глыбы. Эти пейзажи он давно позабыл, а теперь вспомнил. Мир был ему старым другом, темнота раскрывала перед ним нежные объятия. Когда Джим заговорил, Боб его слышал, но все равно счел нужным переспросить спокойным тоном:

– Что ты сказал?

– Я сказал, что все это наводит на меня смертную тоску.

Боб подождал немного и уточнил:

– Ты про историю с Заком?

– Про нее тоже. – В голосе Джима звучало отвращение. – Но в первую очередь про эти места. Как же тут уныло.

Некоторое время Боб молча смотрел в окно и наконец проговорил:

– Ничего, ты приободришься, когда приедем к Сьюзан. У нее очень уютно.

Джим бросил на него взгляд.

– Шутишь, что ли?

– Ах да, все время забываю! – спохватился Боб. – Сарказм в нашей семье вправе позволить себе только ты. Смею думать, дом Сьюзан ты найдешь еще более унылым и захочешь повеситься еще до окончания ужина.

Падение с высот счастья было таким внезапным, что у Боба почти закружилась голова. Ему сделалось физически нехорошо. Он закрыл глаза в темноте, а когда открыл их, Джим сидел, положив на руль одну руку, и молча глядел на черную полосу дороги.

Встретил их Зак.

– Дядя Боб, вы вернулись! – пробасил он и хотел было раскрыть навстречу Бобу руки, но тут же уронил их.

Тогда Боб сам сгреб племянника в охапку, чувствуя, какой он тощий и неожиданно теплый.

– Рад видеть тебя, Зак Олсон. Разреши представить тебе почтенного дядюшку Джима.

Зак не сделал к Джиму ни шага, лишь посмотрел на него темными глазами и прошептал:

– Значит, я серьезно вляпался…

– С кем не бывает, – ободрил его Джим. – Ты знаешь человека, кому не случалось бы вляпаться в неприятности? Рад тебя видеть. – Он похлопал Зака по спине.

– Знаю, – промолвил Зак совершенно искренне. – Вам вот не случалось.

– Ну да, – согласился Джим. – Истинная правда. Сьюзан, может, включишь отопление посильнее? Хоть на часок?

– И это первое, что ты хочешь мне сказать? – спросила Сьюзан.

Однако голос ее звучал почти шутливо, и они с Джимом слегка обнялись, прикоснувшись друг к другу плечами. Боба она поприветствовала кивком, и он ответил ей тем же.

Потом они сидели вчетвером на кухне и ели запеченные макароны с сыром. Боб нахваливал еду, подкладывал себе добавки и страстно мечтал выпить. Он так и представлял себе бутылку вина, которую упаковал в дорожную сумку и оставил в машине.

– В общем, Зак, ты сегодня будешь ночевать с нами в гостинице, – сказал он. – И подождешь там завтра, пока мы с Джимом будем на демонстрации.

Зак покосился на мать, та кивнула.

– Я ни разу не ночевал в гостинице.

– Неправда, – возразила Сьюзан. – Ночевал, просто не помнишь.

– У нас смежные комнаты, – продолжил Боб. – Поселишься со мной. Будем смотреть телик хоть до утра, если захочешь. А дядя Джим ляжет пораньше, чтобы не испортить цвет лица.

– Спасибо, Сьюзан, – произнес Джим, отодвигая тарелку. – Очень вкусно.

Они старались вести себя очень вежливо – два брата и сестра, ни разу не севшие вместе за стол с тех пор, как не стало их матери. Но все невысказанное висело в воздухе, и атмосфера была напряженной.

– Завтра обещают хорошую погоду, – вздохнула Сьюзан. – Я-то надеялась на дождь.

– Я тоже, – признался Джим.

– А когда я ночевал в гостинице? – спросил Зак.