Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.

Ежели ты такой охотник до политических новостей, как я, то узнаешь оные от Анстета. В Калабрии революция, взбунтовался народ и не хочет платить новые наложенные на них подати; сунулись было 50 солдат их усмирить, но народ ударил в набат, многих солдат убил, других взял в плен, а прочих разогнал. Вчера послано туда три гренадерские роты, 2 пушки, 50 человек конницы, с нужною артиллерией. Калабрийцы народ прехрабрый, и ежели захотят сделать сопротивление, то выйдет дело весьма серьезное. Французы, которые там, верно, их поощряют; их войско, говорят, будет умножено до тридцати тысяч и займет даже Неаполь.

Александр. Неаполь, 18 августа 1803 года

Ты правду говорил о человеке Козловского. Он пишет Карпову: «Пожалуйста, пошлите моего человека в Одессу, посадите его хоть в бочку с сельдями». Карпов ему отвечал: «Когда случай представится, я вам о сем сообщу, и тогда присылайте мне вашего орангутанга, я велю его упаковать и отправлю». Козловский болен, и его старик ему совершенно бесполезен; надобно и можно было это предвидеть.

Прилагаю печатный лист о бомбардировании Алжира англичанами; прочтя, отдай Анстету. Испанский посол сказывал мне, что его правительство дало повеление всем своим портам принять и учинить все нужные пособия русскому флоту, идущему из Черного моря и состоящему из одиннадцати линейных кораблей и шести фрегатов.

Александр. Неаполь, 6 сентября 1803 года

Не знаю, за что, но очень люблю венгерцев, а теперь еще более, узнав, как они оплакивают ангела усопшего, Александру Павловну. Смерть нашего дорогого Андрея нас ужасно тронула. Кто бы это подумал? Вот третий день, что образ его беспрестанно в моих глазах; куда ни пойду – в театр, гулять, – везде он со мною, и я ничем не могу прогнать печальных мыслей. Ты ничуть не как педант говоришь: конечно, нельзя собою располагать, Бог один знает, сколько всякому жить. Но кто бы подумал, что милый наш Тургенев в Вене навеки с нами простился? Жаль, брат, очень, очень. Бедный его брат Александр, который так его любит! Каково ему? Каково Андрею умереть не в руках родителей, не обнять их хоть в последний раз? Это мучительно; мой Антоний даже как шальной целый день ходил и плакал. Как и от чего умер он? Дай Бог ему царства небесного и лучшего жребия на том свете.

Полно говорить о сем несчастий, и Боже нас избави от того самих. Ежели, как ты говоришь, состоится перемена, то не Разумовского ли посадят? Тогда держи ухо востро, не мирись с ним менее как на 5000; в самом деле, он тогда тебе будет полезен, и я ранжирую себя умильно под твою высокую протекцию.

Пришедший сюда корабль из Туниса привез известие, что Барбарески с двенадцатью большими судами от двадцати четырех до тридцати шести пушек и нужным войском сбираются в сем месяце сделать высадку и нападение на Сицилию и Калабрию. Бомбардирование англичанами Алжира не подтверждается и, видно, вздор. Я хожу теперь во многие неаполитанские дома, даже позволяю себе иной раз строить куры, к двум вдруг адресовался, и они чуть меня по одиночке не прибили за плутовство.

Александр. Неаполь, 13 сентября 1803 года

На сих днях приехала сюда княгиня Голицына, то есть красавица сестра Воронцовой, которая здесь с месяц или более пробудет. Голицына прекрасна: черные власы, черные брови и черные глаза, зубы диковинные, рот, осанка прекрасны, хотя и дурно держится, только нос нехорош; одевается, говорит, смотрит – все странно и не так, как другие. Весь Неаполь о ней говорит: она похожа на принцессу моей души; все здешние красавицы от нее упали и приуныли; за всеми ними волочится Лихтенштейн, и жалко смотреть, как над ним смеются, а он не чувствует. Он добрый малый, впрочем, не много думает об себе; ты знаешь, как он говорит носом и смешно; намедни в театре из одного этажа в другой начал не знаю что-то кричать; все обернулись, чтоб видеть это чудо. Он едет с Долгоруковым (редкий малый) и одним французом, очень любезным, месье Декуром, известным в революции под именем Мезонфора, в Сицилию; хотят только видеть чудо св. Януария, а потом отправятся.

Александр. Неаполь, 19 сентября 1803 года

Сегодня праздник св. Януария и делается чудо, разжижение крови св. Януария. Но беда, когда в какую-нибудь партию входят женщины. Уговорились все ехать смотреть это чудо. Я в Гран Бретанья явился в 8 часов: Воронцова спит, Голицына спит. Покуда встали, покуда славно позавтракали у последней, время прошло, и мы в церковь приехали, чудо сделано, кусок отверделой крови святого сам собою растаял и наполнил склянку, в которой сия кровь сохраняется, и лазаронцы, бабы и проч. гладили святого, называя его красавчиком, умницею и проч. Полагают, что св. Януарий объявил, что будет делать чудо восемь дней сряду, дабы восстановить свой кредит, который св. Антоний поколебал. Ежели правда, то завтра пойду смотреть эту церемонию, о которой так много везде говорят.