Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Он же вчера, отведя меня и жену к стороне, сказал на ухо: «Г-жа Афросимова, которая едет в Петербург, сказала мне давеча, что одна из дочерей г-жи Корсаковой была вчера похищена». – «Кем?» – «Не знаю, которая. И этого не знаю». «Вероятно, ни которая, ибо мы обеих видели сегодня у Волкова». – «То, что говорю вам, точно: ежели не увезли, то увезут, и сама мать на это настроила». Славная пулька. Кто наперед станет объявлять, что такую-то с согласия матери увезет? Но Корсакова столько делает сплетней сама, что не худо другим с нею поквитаться.

Бобринская сына простила, а Гагарина прокляла после молодых. Графиня объявила своей невестке, что будет ее любить как дочь, ежели она из мужа своего сделает порядочного человека. Полагаю это довольно трудным: он во время истории нагрубил коменданту, не хотел явиться даже к князю Дмитрию Владимировичу, который, наконец, принужден был его арестовать (князь с чрезмерною деятельностью занимается своей должностью).

Скажи Серапину, что все меня спрашивают о дилижансе; я не могу не сказать по честной совести, что выгоднее, покойнее езды выдумать нельзя, что готов бы был завтра везти в нем брюхатую жену в Петербург. Все мне одно отвечают: ежели случится ехать, непременно поеду в дилижансе. Афросимова в нем воротится из Петербурга. Советую этой Набатовой оказать всевозможное снисхождение, ибо она своим языком более может наделать заведению вреда, нежели все жители двух столиц вместе; жалею заранее о бедном Серапине.

История крестов в пансионе Бибикова точно справедлива. Их пересекли, и тем все кончилось. Я не только не жалею, что Костю не отдал туда, но радуюсь, что он под твоим крылом в Царском Селе.

Константин. С.-Петербург, 12 мая 1822 года

Сегодня в 11 часов у князя собрание Библейского комитета. Прежде должен я заехать к Дмитрию Павловичу, о втором путешествии коего в Вену очень поговаривают, а после комитета дает мне свидание граф Нессельроде.

Сказывают, что старик Пален умер, что княжна Алина Волконская выходит за князя Лопухина.

Тело Зубова привезено сюда в Сергиевский монастырь, что на Стрельненской дороге. Туда отправился первый дилижанс, который сам Серапин провожал; было четыре пассажира на разные дачи. Экипаж очень хорош, и, кажется, успех будет.

Александр. Москва, 12 мая 1822 года

Грустно быть с тобою в разлуке, любезнейший друг, но вчера я как-то живее испытал, какой отрады письмо! Твой № 1 чрезмерно меня обрадовал. Ставя себя на твое место, я писал тебе с дороги пять раз. Тому, кто едет, все как-то легче: дорога рассеивает, утешаться можно, думая о тех, к кому едешь; а у тебя ничего не прибавилось, а убыло. Как быть, давай друг друга утешать, давай писать по-прежнему. Бог велит, опять съедемся.

Вчера был я у Пушкиных, все тебе кланяются. Надобно посмотреть, как они все ухаживают за милою Урусовою, как ее хвалят, превозносят. Другие времена! Старуха мне говорит: «Она всем хороша; конечно, состояние у нее небольшое, но Ваня разделит с ней то немногое, что у него есть (не взыщите)». Княжество, начинающийся кредит Дмитрия Павловича, о коем здесь много трубят (и не знаю, право, почему), решили их выбор. Подъехал и Володя, едущий в Карлсбад: этот сожалеет, что не может жениться на другой сестре Урусовой, находя ее прелестнейшею в мире. Он говорит, что Сакен, Дибич и вся главная квартира умирают от нетерпения, чтобы была война. У Пушкиных было много народу. Множество ехало в Летний сад, хотя погода была незавидная. Василий Львович тебе кланяется. Старам стала. Вот и князь Петр не помнит ничего. – «Не забудьте же ужо на вечер». – «Да я кому-то уже обещал вчера еще на улице». – «Да это мне и есть, я вас остановил (ни слова правды), и вы дали слово». – «О, так буду непременно, а я думал, что другому обещал».

На днях вышло Муравьева «Путешествие в Хиву». Я видел у Лунина, чрезвычайно любопытно, и при книге атлас с прекрасными портретами, планами и картами. Стану доставать и пришлю тебе. Лунин все укладывает, едет в деревню и просил меня выписать ему интереснейшие журналы русские и франкфуртский журнал. Он теперь делает очень хорошие замечания на свод русских законов по военной части, напечатанные Закревским. Я уверен, что работа сия очень будет полезна. Куда жаль, право, что его не употребят деятельным образом. Он просил Гиппиуса подписать его на коллекцию портретов современников; надобно или теперь прислать всю сумму, или по мере, что портреты будут выходить? Еще просьба: когда пойдешь мимо, зайди к косметику, что над фруктовыми лавками на Перспективной*, и возьми у него на 10 рублей курительной бумаги, коей вот образец. Ее держат на свету, и она наполняет ароматом комнату.

Так прежде звался Невский проспект.