Братья должны умереть

Несколько месяцев назад, оказавшись в ситуации, когда чрезвычайно необходимо было установить со мной личный и немедленный контакт, один из резидентов, не придумав ничего более оригинального, начал плести по телефону несусветную чушь по поводу грома и молний. Посторонний слушатель, наверное, решил бы, что у товарища очень уж своеобразное мировосприятие или сложности с чувством юмора. У меня же в голове тут же что-то щелкнуло, замкнулись нужные контакты и без дополнительного перевода стало понятно, что незнакомый мне гражданин говорит не о природных катаклизмах, а о моем драгоценном генерале. Дальнейшее было делом техники.

До сих пор мне неизвестно, как этот резидент выглядит, так же как до сего дня я не знаю его рабочего или настоящего имени. Чтобы как-то дифференцировать коллегу, я, не утруждая себя лишней работой мысли, прозвала его Грозовой тучкой, коротко — Тучкой. Возможно, другое созвучное теме имя, вроде Молнии или той же Грозы, звучало бы более солидно, но в тот момент неприличное склонение генеральского рабочего псевдонима рассмешило меня до слез. Тем более что в целом ситуация, в которую я тогда не по своей милости влипла, складывалась конкретно для меня скорее плачевно, нежели смешно.

Случилось это как раз здесь, в окрестностях Мурома.

Генерал Гром, когда я уже после выполнения задания делала заключительный доклад — от начальства таких инцидентов, как незапланированный выход резидента на контакт, не утаивают, — очень веселился, хотя и делал вид, что жутко недоволен. Новое имя, нечаянно данное мною резиденту, генерал полностью одобрил в качестве рабочего на случай наших с ним дальнейших контактов. Как генерал и Тучка называют меня между собой, я интересоваться не стала.

Но как бы то ни было, с тех самых пор, когда мне нужно было выйти на связь с Тучкой или наоборот — по правде говоря, сегодняшний контакт был всего лишь третьим, — мы вдохновенно рассказывали друг другу о разных невероятных природных феноменах, без зазрения совести склоняя при этом священное генеральское имя.

Обычно «узнавание» происходило на первой же фразе. В этот раз небольшая заминочка с моей стороны была вызвана тем, что, привыкнув к многочисленным звонкам, девяносто девять процентов которых были адресованы Ямскому, я как-то запамятовала, что могут позвонить и мне.

«Привет, Тучка, чертовски рада слышать твой голос», — подумала я, вслух же сказала:

— Любопытно, но я тоже люблю подобные природные явления. Особенно неравнодушна к грому. Черт возьми, да я просто с ума схожу от него!

Тучка довольно хмыкнул.

— Я рад, что ваши пристрастия не изменились. Вы, кажется, интересовались одним человеком? Он мне только что сообщил, что с радостью с вами встретится где-нибудь на свежем воздухе. Не возражаете?

«Человеком» обычно называли информаторов, «на свежем воздухе» означало, что человек не хочет встречаться на конспиративной квартире, а предпочел бы нейтральную территорию. Речь шла, конечно же, об агенте, на основании донесения которого составлялась аналитическая записка. У меня сразу же шевельнулось нехорошее предчувствие. Если осведомитель, до сих пор настаивавший на полной анонимности в своем отношении, выразил желание встретиться, наверняка что-то произошло или вот-вот может произойти.

Меня чужая конспиративная квартира тоже не привлекала, поэтому против «свежего воздуха» я ничуть не возражала, а в качестве места свидания предложила городской парк. Определившись со временем, более конкретным местом встречи и лаконично обговорив некоторые специфические детали, я тепло распрощалась с Тучкой и положила трубку.

Покинув наконец приемную и постаравшись ни с кем не столкнуться в коридоре или на выходе, я отправилась в адресный стол.

Глава 6

Дородная начальница адресного стола встретила меня как почетную гостью, чуть ли не с распростертыми объятиями. Привстав из-за стола, она торжественно вручила официальный ответ на мой запрос, приглашающим жестом указала на единственный, если не считать кресла начальника, стул с потертым сиденьем. Благодарно улыбнувшись, я заняла предложенное место и углубилась во внимательное изучение полученного документа.

В принципе, можно было без сожаления, сразу же, даже не вникая в содержание, отправить эту бумажку в мусорную корзину. Но я чувствовала на себе проницательный взгляд начальницы. Кроме того, до последнего теплилась надежда, что документ будет содержать хотя бы крупицу не устаревшей для меня информации. Но, увы.

Согласно изложенной в бумажке официальной версии, гражданин Бесфамильный Игорь Николаевич, одна тысяча девятьсот семидесятого года рождения, проживал по указанному адресу вплоть до девяноста первого года, после чего выписался и благополучно отбыл в неизвестном направлении. Точнее, в листке убытия был указан Нижний Новгород, но данных, подтверждающих, что Бесфамильный наверняка отбыл в указанный город, в предоставленном мне документе, конечно же, не содержалось.