Братья и сестры в Реестре (СИ)

При виде всего этого безобразия к компании приблизился полицейский с дежурной мантрой про документы.

Троица протянула паспорта. Жираго извинился, что не сдержался — очень уж хотелось показать коллегам-танцорам новое движение.

Полицейский издёвки не понял, но Элиса сурово отчитала Жираго в гарнитуру.

Слуга закона ещё сомневался о чём-то своем, казённом, и Элиса кинула ему на телефон (рацию было взламывать некогда) сообщение из участка о срочном вызове. Полицейский исполнительно исчез.

Элиса задумалась о своем Тринадцатом.

Муравьишка с ОЧЕНЬ глубокими комплексами, которого Элиса ухватила за яйца… Нет, за тестикулы она бы его не взяла при всём желании — по причине отсутствия оных. Жираго был функциональный кастрат — жертва своего бурного прошлого, — который маниакально хотел вернуть себе если не репродуктивные, то хотя бы половые функции… И Элиса поможет. После того, как соберёт с него нектар всей возможной пользы. Толстяк оттаял.

— Давно в рядах? — спросил он, приплясывая. Жираго не мог стоять спокойно, всё время жестикулировал или переминался с ноги на ногу.

Олегу толстый не сказать чтобы был совсем неприятен, но это постоянное мельтешение раздражало. Поэтому он что-то невнятно пробурчал в ответ.

Ушастый вдруг зыркнул нехорошо куда-то Олегу за спину и быстро зашептал на ухо Жираго.

— Скажи мне, родной, — витиевато обратился толстяк к Олегу. — Ты виляешь им, когда нервничаешь — как кошечка? Или когда тебе весело и хорошо — как собачка?

— Чего?

— Хвост ты за собой притащил, вот что. Ты вообще в курсе? Нет? Богиня, зачем тебе такие неумёхи?

Олег обернулся и посмотрел в направлении взгляда Жираго, который нравился ему всё меньше и меньше.

В алюминиево-стеклянном стакане «Будки самоконтроля» спиной к Олегу стоял сутулый гражданин в смутно знакомом костюме. Он, запутавшись в трех кнопках, никак не мог пройти экспресс-тест на короновирус.

Элиса сделала боевую стойку — она не чувствовала сутулого в инфополе. Это был знак.

— Жди здесь, — сказал Жираго и развинченным шагом двинулся к будке.

К платформе причаливал пронзительно шумный метропоезд. Порыв ветра от вагонов пахн'yл горьким запахом креозота³⁸.

Жирный, меж тем, дошёл до будки Самоконтроля и извлёк оттуда «деда из поезда» — теперь Олег его узнал. Поражённый нежданной встречей, Жираго окинул старика влюблённым взглядом и заключил в медвежьи объятия. Залетепал умильно: «Аристарх Алоизыч, да какая встреча, да я вас тридцать лет не видел, да как вы, как здоровье, как Зинаида Марковна», и тому подобную чушь.

Ушастый коснулся олегова плеча:

— Ты бы усвистывал, болезный. Для тебя Док старается.

Олег посмотрел в зев вагонной двери, вышел из ступора и под скрип уже закрывающихся створок нырнул в вагон.

Старик к тому моменту вырвался из безобразных объятий толстого, но в вагон проникнуть не успел. Поэтому невозмутимо развернулся и юркнул, уже не по-стариковски резво, в дверь туалета, которые несмотря на вечный протест метростроевцев, всё-таки появились недавно в этом величественном подземном царстве.

В туалете Гримёр, а это, естественно, был он, оперся ладонями на раковину и импульсивно припечатал кулаком в зеркало. Самодовольный кретин! Зачем было лезть к этому мудаку с намёками в поезде! Чуть не провалил дело, а ведь в конторе на тебя давно смотрят косо. Ну ладно, ещё ничего не потеряно. Переходим к плану «б».

Он снял брюки и пиджак, отчего выходивший из кабинки мужчина выпучил глаза, но Гримёр наградил его таким свирепым взглядом, что мужик забыл про гигиену и пулей вылетел из ватерклозета.

Гримёр вывернул пиджак наизнанку, отчего он стал в серую клеточку. Ту же манипуляцию проделал и со штанами, а потом оделся.

На раковине возник чемоданчик — с расправленными по сторонам крыльями внутренних отделений. Весь косметический реквизит теперь перед глазами.

Гримёр довольно хекнул, содрал с себя личину деда и очень оперативно соорудил на её месте благообразного мужичка за пятьдесят, причем не абы какого, а чем-то неуловимо напоминающего Олега Наговицына. Фото его отца соглядатай загодя изучил в своём рабочем кабинете. После этого Гримёр нахлобучил на лицо щит-маску и осторожно выглянул из-за двери туалета. Мерзкие провокаторы, которые сорвали его слежку, на платформе отсутствовали — разошлись по своим мерзким делам. Ничего, у Конторы и до вас руки дотянутся.

Заречный намеренно толкнул плечом толстую тетку с чемоданом, которая двигалась навстречу, отчего та безобразно упала, и выбрался на поверхность.

Там, в тени раскидистого дерева, опершись на холодные блоки стены, особист достал свою антикварную трубу и набрал некий номер.

— Здра-а-а-авствуйте, Филипп Андреевич. Это Павел Заречный, да, из воронежского управления. Вот — проездом в нашей прекрасной столице. С удовольствием бы зашёл, но, увы, дела не позволяют. Всё срочно. Я тут по поручению, ага. Вы не могли бы мне чуточку посодействовать по нашему общему профилю?

Далее он озвучил просьбу. Вернее, две.