Братья и сестры в реестре

Вихрастый с сомнением посмотрел сначала на утлую люльку, потом на окошко размерами метр на метр. Проблема заключалась в том, что платформа к фасаду не примыкала. Между конструкцией и стеклянной стеной был зазор сантиметров тридцать. А до земли, если что, лететь почти сто метров.

– Либо полезешь внутрь, либо полетишь вниз. Повторять не буду, – процедила Романова.

Люлька поравнялась с открытым окном, и вихрастый, зажмурившись, сиганул с перекладины внутрь помещения. Приземлился на корточки, за несколько секунд отдышался, а потом с ненавистью посмотрел на беглую Первую леди.

И не просто посмотрел, а достал рацию и прокричал в неё:

– Первосука в люльке, Уровень семнадцатого этажа – прямо под её кабинетом.

Ах ты ж подлый говнюк!

Платформа неторопливо спускалась. До открытого окна, в котором скрылся рыжий, уже надо было прыгать.

Сильно сверху раздался недобрый смех. Тина вскинула голову. Из оконного проёма на этаже эдак тридцатом торчал качок в чёрном.

– Лови! – гаркнул он и метнул вниз, в люльку, что-то похожее на сейф.

Тина подпрыгнула. Повисла на руках, стремительно подтянулась и влетела в проём. Увесистая железяка разминулась с ней в считанных сантиметрах. Сейф с грохотом ухнул на платформу.

Конечно, тросам такая ударная нагрузка была нипочём. Вот только конструкция оказалась неустойчивой – платформа заплясала, тросы перехлестнулись друг за друга, и люлька перевернулась, отправляя вниз нехитрый скарб мойщика окон.

Рыжий не успел даже пошевелиться, а вот Романова за эти доли секунды сделала многое – сшибла мерзавца с ног, выхватила у него из руки рацию, и ещё до того, как парень шлёпнулся на спину, забила прибор ему в рот, сокрушив, надо думать, немало зубов.

– Видишь, как здорово, – сказала она, унимая дыхание, – И переговариваться можно, и руки свободные. А чтобы не было соблазнов…

Наклонилась к испуганному верзиле и двумя скупыми движениями, отнюдь не кинематографическими, вывихнула ему из плечевых суставов обе руки. Метнулась к двери, обернувшись напоследок:

– Ябедничать нехорошо.

Тихонько приотворила дверь и выглянула в коридор.

Никого. Но очень уж эти ребята быстрые. И тактически подкованные. Вон – вывели её прямимок в ловушку. У Тины есть считанные секунды до того, как её схватят.

И что тогда сделают? Убьют на месте или куда-нибудь увезут? Перед глазами встали картинки из прошлого: комнаты допросов, залитые хирургически резким светом, неторопливые пытки и добрые лица людей, которым от неё что-то надо.

Тина сглотнула и ещё раз осмотрела коридор.

Если побежать направо, то после двух поворотов будет Q-образная лестница. Слева через пару сотен метров ждёт большой парадный лифт.

Оба варианта – как явка с повинной. Гостям даже ничего делать не придётся – стой себе, жди да насвистывай.

Где же охрана? Эти молодчики заявились в магистрат среди бела дня и хозяйничают как дома.

И где чиновники, клерки и прочая человеческая начинка любого правительственного здания?

Сегодня что – праздник или выходной? Совсем забегалась и потеряла счёт времени.

Послышались пока что далёкие голоса:

– Где первосука?

– Почему замолчал Рыжий?

– Вот и пойди проверь.

– Вечно он сделает полдела и расслабится.

– Не бубни. Если недоволен, доложишь бригадиру. А пока – выполнять!

– Что я – стукач? Ладно – посмотрю.

Тина решилась. Небоскрёб магистрата был непрост. Она скользнула по коридору направо, но до лестницы не добежала.

Открыла магнитной карточкой неприметную дверь, осмотрелась и нырнула в коридор, не забыв закрыть её за собой.

Коридор кончился ещё одной дверью. Это была служебная перемычка между двумя крыльями здания – рабочим и рекреационным, то есть жилым.

Женщина открыла дверь, выглянула и осмотрелась.

Миновала просторное помещение с несколькими дверями, одна из которых вела в холл, к лифту, а остальные – в резиденции и на террасу.

К лифту женщина, естественно, не направилась.

Вышла на террасу. Вдоль хромированных перил выстроился ряд пальм в кадках. Женщина в серо-чёрном облегающем костюме снова осмотрелась, примечая каждую деталь. Вот внешняя наклонная стена небоскрёба – бесконечный прозрачный композит на алюминиевом каркасе – внушает уважение и чуточку восхищения перед инженерным гением, который построил это здание-матрёшку.

Внешняя панель бросает причудливые тени на рекреационный дворик, из которого вырастают два серых разноэтажных здания.

Пространство первых ярусов между несущими колоннами занимают две круглые платформы – фудкорт магистрата. Под плитой нулевого этажа (внутри небоскрёба он, конечно же, не нулевой, а скорее одиннадцатый-двенадцатый) – паркинг для электрических мобилей.

Внутри мощного периметра наклонной внешней стены и напротив двух жилых зданий, метрах в двадцати, – округлая рекреационная зона – с креслами и пальмами.

Короче, прямо картина Эшера67. Если судить по сложности сопряжения разных уровней, поверхностей, лестниц, пандусов и переходов в одно пространство.

Сплошной минимализм, камень, стекло и металл, но сотрудникам среднего звена тут нравится. Ведь это комплекс, в котором они живут.