Братья. История масонства в России

Так кончилась длинная государственная карьера этого человека, который умер менее чем через год после того, как оставил службу.

Н. АСАДОВА: Вот такой портрет. Всё-таки, если говорить уже о масонских деяниях Ланского, то давайте начнём с того, когда он вступил в ложу, первую.

Л. МАЦИХ: Он был членом очень многих лож. В этом смысле он поставил рекорд. Трудно даже назвать ложу, в которой бы он не состоял. Он же из польской ветви дворян происходит, говорят, его предками были Гедиминовичи, так во всяком случае утверждают гербовники и древние генеалогические книги. Одна из лож, в которую он вступил, называлась ложа усердного Литвина, вот такое было.

Н. АСАДОВА: А чем занималась?

Л. МАЦИХ: Как и все масонские ложи — внутренней работой, изучением истинных христианских добродетелей, возвращения человека на подлинную стезю нравственности и подобными масонскими работами, как и другие ложи. Но он сделал блистательную карьеру, Сергей Степанович, и в государственной службе, и в масонстве он достиг исключительно больших степеней. Все ложи, и в Одессе, и в Киеве, и в Симбирске, там была ложа «Ключ добродетелей», и в Москве, и в Питере, они все жаждали видеть его в своих рядах. Во-первых, благодаря его безупречной репутации, во-вторых, благодаря его деловитости несомненной, он умел поставить дело и был человеком дела, а не болтуном и фразёром.

И в-третьих, благодаря его связям несомненным, и тому, что он умел эти связи налаживать, использовать, благодаря этим связям он сам продвигался и своих протеже продвигал. Кроме того, он был человеком очень эрудированным, в масонской среде у него была репутация книжника, какой не было со времён Гамалея и Новикова. Он собирал, как и Уваров, масонские книги, но в отличие от Уварова, он мог себе это позволить, он был богаче, он собирал масонские манускрипты, рукописи, у него была крупнейшая в России коллекция масонских рукописей.

В этом смысле он был и коллекционер страстный, и масон очень грамотный, квалифицированный, эрудированный, к нему обращались братья масоны, как к третейскому судье в случае спора по каким-то догматическим, ритуальным или нравственно-теологическим вопросам.

Н. АСАДОВА: Прозвучало уже, что несмотря на то, что он был во главе ведомства, которому была поручена реформа крестьянская, но тем не менее, его люди разрабатывали эту реформу непосредственно. Скажите, привлёк ли он из масонских кругов кого-то на службу для разработки этой крестьянской реформы?

Л. МАЦИХ: Министерство сельского хозяйства тогдашнее было настоящим рассадником масонских идей. Оно было рассадником идей либерализма, самого западнического, демократичного и широко мыслящего. В этом плане он привлекал, конечно, людей, которые разделяли его взгляды. Но не за принадлежность масонам, в этом смысле он был настоящий государственник, он всегда смотрел по деловым признакам. Я думаю, элемент протекционизма масонского был, но как раз те люди, которые под его непосредственным началом работали, они ни в ложе, ни в ордене не состояли, он их не за то ценил.

Это немножко странно звучит. Безволие, он устранился… Он этих людей подобрал, он им делегировал полномочия, он был блестящий руководитель. И эти люди выполнили работу в совершенно рекордный срок.

Н. АСАДОВА: Много раз уже говорили о том, что в масонских кругах были очень разные взгляды на крестьянскую реформу, упоминаемый Вами Уваров был противником реформы, а Ланской сторонником, хотя эти люди николаевского призыва оба. Как так получалось? И каким образом сторонники реформы победили в итоге при Александре II?

Л. МАЦИХ: Только потому что помер Николай. Если бы Николай прожил ещё, ещё бы дело реформы стопорилось ровно столько, сколько бы он жил. Дело в том, что Уваров и Ланской по-разному смотрели на вопросы религиозные, по вопросам православия они очень расходились. Тут маленький экскурс нужно сделать, чтобы слушатели наши чётче представляли себе, как масоны относились не к православию, как религии, а к церкви, как к институции.

Новиков в конце XVIII века хотел всеобщего просвещения, без различия сословий. В конце-концов эта идея победила. Это подлинно масонская мысль. Затем Сперанский хотел просвещения для узкого, небольшого круга священников, которых он бы привлёк к руководству всей церковью, в том числе через учреждённую им ложу «Полярная звезда», через масонство в том числе, и через обучения в семинариях и академиях.

А вот Уваров полагал, что церковь хороша сама по себе. И он способствовал, может быть, и помимо своего желания, тому, что в церкви начала поднимать голову консервативная, мракобесная тенденция недоброй памяти Фотия. Фотий к тому времени помер, но его дело было живо. Это тенденция изоляционизма, разговоров о том, что Россия — благословенная страна, только в православии спасение, Запад проклят. Именно тогда прозвучали слова о том, что Запад загнивает, а Россия всё процветает и процветает, но никак не расцветёт.

Н. АСАДОВА: Островок стабильности.