Братья. История масонства в России

Он вступил сначала в ложу «Петр к добродетели», потом он был еще членом нескольких лож, например, знаменитой ложи «Полярная звезда». А венцом его масонской деятельности было даже учреждение так называемой «Великой ложей России», где он хотел, как это принято у российских масонов, всех объединить под своим благодетельным началом. И этот проект у него не удался, как и большинство иных государственных проектов.

Н.АСАДОВА: Какой символ был у этой масонской ложи?

Л.МАЦИХ: У «Полярной звезды», естественно, была полярная звезда. И как вы помните, так назывался журнал, который издавал заграницей Герцен в память о декабристах, которые все состояли в рядах вольных каменщиков. Сперанский был очень таким, прилежным масоном. Он вообще все, за что брался, делал очень хорошо и исключительно усердно. И, собственно, он вышел из масонов только уже в Перми, в ссылке. Но зато там он стал изучать вещи, которые прежде не мог себе позволить по занятости. Например, изучать библейский иврит.

Н.АСАДОВА: Он сам его изучил? У него не было учителей?

Л.МАЦИХ: Нет, он большинство своих громадных абсолютно энциклопедических знаний приобрел сам. Хотя, по тем временам он получил образование самое замечательное, особенно с учетом его низкого происхождения, но количество книг, им прочитанных, было абсолютно громадно.

Н.АСАДОВА: Кстати говоря, мы на сайте как всегда проводим викторину перед каждой нашей передачей, и в этот раз мы задавали вам вопрос, какое учебное заведение закончил Сперанский. Было 5 вариантов ответа, включая МГУ и Санкт-Петербургский университет. И правильный ответ?

Л.МАЦИХ: Александро-Невская семинария.

Н.АСАДОВА: Да, действительно, это так. И 5 человек, которые первыми правильно ответили на этот вопрос, получают в подарок аудиокнигу «Александр I» из серии «ЖЗЛ». И свои имена и телефоны вы можете обнаружить на сайте – там результаты викторины опубликованы. И ждите подарка.

Л.МАЦИХ: Здорово. Когда ждешь подарка, это всегда хорошо. У Сперанского случались такие ситуации, которые он потом описывал как подарки судьбы. Но это были, скорее, не подарки, а, может быть, такие, действительно, явления его величества Случая, а чаще, конечно, это было просто вознаграждение за его фантастическое трудолюбие, совершенно нечеловеческую работоспособность и за преданность делу. Он был воплощением бюрократического идеала, это был человек, преданный делу беспредельно. Работал по 18 часов, не знал никаких земных радостей.

Н.АСАДОВА: Аракчеев потом говорил: «Если б мне треть ума Сперанского, я бы стал бы великим человеком».

Л.МАЦИХ: Ему, думаю, хватило бы и сотой доли ума Сперанского, чтобы стать великим. Сперанский был человеком ума необыкновенного, но это был ум очень своеобразный. То есть это был ум очень, как бы, светлый, прозрачный, такой, кристальный, ледяной. И он был человеком, Михаил Михайлович, чуждым всяких страстей. Вот это было в нем удивительно. Поэтому он, собственно, людей-то и не знал никогда, ну, может быть, до ссылки, из которой он вернулся совершенно другим человеком. Он все время описывал некие абстрактные схемы, некие иллюзии от тех людей, которые должны быть. То есть в нем должное всегда превалировало в его построениях над сущим.

Н.АСАДОВА: Ну, а, вот, прежде, чем говорить о ссылке, о том, какие перемены с ним произошли, я бы хотела вернуться к тому моменту, когда он еще был членом лож масонских. И, в частности, великие ложа – их символом была Урания, правильно я понимаю?

Л.МАЦИХ: А, про Уранию? Ну, тут, видите ли, какая штука? Да, надо начать тогда более, может быть, издалека, чтобы слушатели представляли себе исторический и, если хотите, культурный контекст того времени. После царствования Павла, когда все было задавлено самодержавным сапогом, при Александре – уже провозгласил «Все будет как при бабушке» – начался некий такой расцвет свободомыслия, вот этих самых «дней Александровых прекрасное начало».

И в том числе стали как грибы плодиться разнообразные секты, направления, толки, согласия, духовные, мистические, религиозные, политические, всякие иные. Например, хлесты, скопцы и всякие иные представители русского сектантства расцвели. А среди масонов мистицизм процвел просто до необыкновенных высот. И главным теоретиком мистицизма был господин Поздеев, основатель ложи «Умирающий Сфинкс». Вот он-то как раз разум полностью отрицал, а у Сперанского все на разуме-то и было построено. В этом смысле они были внутри масонского движения оппонентами. Но и тот, и другой говорили о том, что массе людей, непосвященным профанам, или, как говорил Поздеев, едва оглашенным в церковном смысле, то есть едва посвященным – этим людям достаточно внешней религиозности, внешних символов обрядности, а, вот, немногочисленному малому стаду, тому отряду посвященных, вот для них-то истина и открывается. А для них, скажем, не важны различия между протестантизмом, православием, католицизмом и так далее.