Братья. История масонства в России

Л. МАЦИХ: Ну, в добрый час. Но мы же говорим о Яблочкове. Его свеча, она чем хороша была? Она была экономична для того времени, она гарантированно горела полтора часа очень ярко. И благодаря его экспериментам с солями металлов, можно было добавлять вот эту прослоечку изолирующую между двумя электродами, и свет электричества менялся. То есть это было неслыханное тогда зрелище – красный, зеленый, синий, желтый оттенки. Но, кстати говоря, благодаря работам с этими солями металлов он очень подорвал свое здоровье. Он удержу не знал ни в чем, и он надышался этими ядовитыми испарениями, потом он работал с хлором, с фтором, и все это на его здоровье сказалось самым фатальным образом. То есть он себя в этом смысле загнал и загубил.

Н. АСАДОВА: Я хочу вернуться вот к его Ложе «Космос». И вы перечислили имена российских деятелей, которые состояли в этой Ложе. А были ли там французы? Ведь все-таки это Париж…

Л. МАЦИХ: Нет, там не было французов. Там были только…

Н. АСАДОВА: То есть это для эмиграции русской?

Л. МАЦИХ: Да. То есть это была Ложа, принципиально направленная на привлечение русских эмигрантов. Ну, скажем так, российских эмигрантов, поскольку в нее входили… это тоже было некое новшество, инновация – туда входили не только этнические русские, туда входили армяне, грузины, евреи…

Н. АСАДОВА: Евреи даже?

Л. МАЦИХ: Евреи, да. Чего раньше в масонских Ложах не наблюдалось.

Н. АСАДОВА: А как же, если там все традиционные обряды были шотландские, соответственно, и христианские во многом, как евреи могли проходить эти обряды?

Л. МАЦИХ: К тому времени те евреи, которые туда вошли, они уже к такого рода обрядам перестали относиться как к вероотступничеству. Это уже конец 19-го века, и иудаизм потерял много своих, так сказать, приверженцев. Для тех евреев, уже европейских, ассимилированных и европеизированных, для них и христианство перестало быть жупелом, и масонские обряды утратили, так сказать, привкус такого разрыва, что ли, с иудейской традицией. Они ко всем этим вещам стали относиться как к некому такому культорологическому артефакту.

Н. АСАДОВА: А в 1878 году Яблочков все-таки вернулся в Россию, и задача у него была заняться проблемой распространения электрического освещения на родине. Как ему это удавалось делать?

Л. МАЦИХ: Ну не очень ему удавалось. Конечно, на Западе все шло гораздо лучше. Поскольку и условия для бизнеса там были не в пример лучше, чем в России, и условия для его работы экспериментаторской. Он все время закупал реактивы, закупал оборудование новое, он все время чего-то там бил в своей лаборатории. Не щадил ни себя, ни тех вещей, с которыми работал. Кроме того, я же сказал, он не знал счета деньгам. Например, одна из его ошибок – он попросил себе в одной фирме немецкой, которая распространяла его лампы, не процент с прибыли, а фиксированную зарплату. То есть он если бы он просил процент, он был бы в сотни раз богаче. Но надо было проверять счета, нужно было входить в эти конторские книги – для него это была вещь абсолютно невозможная и чудовищно скучная. И он предпочел положиться на их честное слово, они ему выплачивали зарплату определенную. И когда спрос на лампы пошел на убыль, а это неизбежно должно было случиться, его благосостояние очень пошатнулось. А он полагал наивно, что спрос будет всегда. В этом смысле он тоже был маркетолог не очень хороший. Он полагал, что счастье будет длиться вечно. А кризис настиг его, как всякого человека, занимающегося электротехникой и вообще энергетическими вещами. В Россию он приехал пропагандировать свое изобретение в надежде на поддержку. И поддержку ему оказали, но моральную. То есть он здесь получил ломоносовскую медаль, премию, он получил звание члена Императорского общества, научно он получил бумаги, свидетельствующие о признании коллег…

Н. АСАДОВА: Была создана компания, Яблочков – изобретатель…

Л. МАЦИХ: Кампанию он сам создал. Вот он ожидал поддержки от государства, не получил.

Н. АСАДОВА: В общем, он был богатым человеком на тот момент. И ему дали создать эту компанию.