Братья. История масонства в России

Л. МАЦИХ: Да, конечно! Леопольд тоже был масоном. Если бы Павел не был масонского духа, и ему московские и питерские масоны не дали бы рекомендательных писем, то, несмотря на все свое положение цесаревича, многими людьми он бы не был принят. И даже не был бы пущен на порог, например, Сен-Мартеном. Это, кстати, надо иметь в виду. И он был благодарен масонам за это. Но когда он вернулся в Россию, его в 1784-м году в русскую ложу посвятил Иван Перфирьевич Елагин. Для Елагина это было очень важно, поскольку он себя мнил начальником (в кавычках) российского масонства, чтобы цесаревич прошел посвящение именно у него. То есть, он член двух лож. И он никогда от масонства не отрекался, всегда его идеалами формально, декларативно дорожил. Но на практике масонская идея равенства, братства, хотя бы просто уважения к чужому мнению, была ему абсолютно чужда.

Н. АСАДОВА: Почему вы так говорите?

Л. МАЦИХ: А оттого, что он вырос таким деспотом. Может быть, если бы, как писал Юрий Тынянов, ему не дали бы развиться его сумасшедшим наклонностям, обуздали бы как-то, сделал бы это или парламент, или какой-нибудь сильный государь, когда он еще был цесаревичем, или советник, к которому он бы прислушивался, он бы, может быть, не распоясался.

Н. АСАДОВА: Но, тем не менее, если читать историков, того же Ключевского, или воспоминания некоторых его близких царедворцев, они говорили, что Павел все время упоминал, что для него самое главное – это законность.

Л. МАЦИХ: Как он понимал закон? Законом для него была только его воля.

Н. АСАДОВА: Закон должен быть превыше всего…

Л. МАЦИХ: Это правда, но это была только декларация. Это очень хорошо характеризует Павла как человека и как властителя. Как декларация звучит прекрасно, а что для него было законом? Исключительно только его воля в каждую конкретную секунду. Замечательная фраза, когда он обидел Панина, своего наставника, учителя, и, кстати, одного из представителей знатнейших фамилий в России, и когда ему об этом сказал шведский посол…

Н. АСАДОВА: Как он его обидел?

Л. МАЦИХ: Он назвал его дураком. Прилюдно! Чудовищное оскорбление! Чудовищное. И когда шведский посол, желая как-то сгладить неловкость, сказал: но ведь граф Панин значительная персона…, тот ему сказал: «Следует знать, что в России есть одна значительная персона – это я. Или тот человек, с которым я говорю и пока я с ним говорю». Какие тут требуются комментарии? Вот это его понимание закона, это его понимание равенства. Вот это возбудило к нему такую лютую ненависть со стороны самых разных людей, которые поначалу его реформы, в общем-то, поддерживали.

Н. АСАДОВА: То есть, он совершенно не соответствовал главным целям масонства? В частности, свобода, равенство, братство. Почему тогда его терпели в рядах масонов? Почему не исключили? И, вообще, есть ли такая практика?

Л. МАЦИХ: Практика исключения есть. Но, разумеется, для коронованных особ никакой закон, как мы знаем, не писан. Это все тоже декларации. Я не слышал, чтобы из масонских рядов исключали бы принцев крови, и тем более королей. Кроме того, масоны возлагали на него, - Павла – очень большие надежды.

Н. АСАДОВА: Хоть в чем-то они оправдались?

Л. МАЦИХ: Только в том, что он освободил те узников, которые несправедливо страдали за антимасонские гонения Катерины. Он выпустил Новикова из Шлиссельбурга, он вернул Радищева из ссылки, Лопухина, Куракина – он их всех вернул в светский оборот. Но на этом все и кончилось. Радищев, которому нравился Павел как освободитель, сказал о нем великолепную фразу: «Столетие безумно и мудро». Но мудрости там было куда меньше, чем безумия. Когда он унаследовал престол в 1796 году после смерти Екатерины, был взрыв ликования во всех сословиях. И все думали, что вот вместе одряхлевшего, сгнившего самовластия Екатерины сейчас придет молодой, бодрый, полный идей царь. Поддержка и кредит доверия у него были полные, но он это за исключительно короткое время сумел профукать. Абсолютно полностью! У него не было системы ни в мыслях, ни в чувствах, ни в действиях.

Н. АСАДОВА: А что-нибудь сделано для масонов того периода?

Л. МАЦИХ: Ну, я же сказал: он выпустил из тюрем достойных людей. И это неплохо. Кроме этого, практически ничего. Во-первых, при Екатерине действовал формальный запрет на действия лож, и масоны ушли в так называемое состояние «силанума», то есть добровольно налагаемого на себя молчания. И они формально при Павле так из него и не вышли. Хотя его наставниками продолжали быть масоны.

Н. АСАДОВА: Как раз спрашивают нас многие: почему прекратились отношения между Павлом и масонами? И было ли это как-то связано с его вступлением в Мальтийский орден?