Братья. История масонства в России

Л. МАЦИХ: Я думаю, это был заказ Строганова. Но и заказ был адресован, - так же как в случае с заказом на Казанский собор – заказ был адресован правильному человеку, человеку, который мог адекватно великую идею воплотить. Я думаю, что ни Павел, ни, возможно, Строганов не проговаривали всего до конца, они говорили как бы вообще… «Вот мне бы хотелось, Андрюша…», а уж Воронихин знал, как это все облечь в краски, облечь в камень и придать этому идеальную законченную форму.

Казанский собор в Санкт-Петербурге

Н. АСАДОВА: Кстати, Строганов… много ли он крестьян отпустил?

Л. МАЦИХ: Нет, он отпустил немного. Тогда это было очень, так сказать, не принято. Это было, скорее, исключением, чем правилом. И я думаю, он не отпустил бы и этого, если бы он не был его внебрачным сыном. То есть, тут не нужно преувеличивать его филантропический замах. Но Строганов относился в целом к крестьянам лучше, чем остальные. Личность Воронихина интересна тем, что он из простых, но он, кстати, никогда о своей народной предыстории - так же как и Ломоносов – никогда не вспоминал.

Н. АСАДОВА: Кстати, на портретах он тоже изображен как очень благородный дворянин.

Л. МАЦИХ: Ну, во первых, это был стиль того времени. И кроме того, он приобрел все черты дворянина той эпохи. Он не только в Москве и Петербурге, он и в Париже смотрелся на равных, стал совершенным европейцем, галантным, с шиком, с блеском, говорил на языках, умел танцевать…

Н. АСАДОВА: Нас Ирина спрашивает: «Получается, что в основном, в зодчестве масоны представлены в Петербурге и Москве. В других городах было?» Еще из Твери Сергей нас спрашивает: «Представлены ли какие-то масонские здания или с масонской символикой здания в Твери?»

Л. МАЦИХ: О Твери не могу вам ничего сказать, поскольку в Твери я никогда не был. Но, думаю, что если и есть, то немного. А где есть? В Риге. В портовых городах. Масоны, они же, в основном, приезжали из-за рубежа, На первом этапе это были англичане, голландцы, немцы. Поэтому в Риге, Питере это неудивительно. Ну, Москва это вторая столица. Кое-что есть в Киеве. Насчет других городов… не очень-то. Правда, в Симбирске есть … был, не знаю, есть ли сейчас…

Н. АСАДОВА: В Одессе.

Л. МАЦИХ: В Одессе, да, поскольку это тоже порт. В Симбирске была некая такая руина масонского храма. Баженов строил и в Костроме, и в небольших городках, в Рязанской, Липецкой, Костромской губерниях… Но я не знаю, живо ли это сейчас, и не удивлюсь, если это все сейчас полностью разрушено. Но под Питером, например, в Павловске, в Гатчине есть сооружения, которые уцелели до сих пор. Например, в Гатчине есть превосходный образец такой символики, именно при Павле расцветшей – такая беседка. У нее тройное название – храм, павильон орла или полукруглый павильон. Там сложнейшая символика, множество символов и сочетаний, показывающих, что Павел, еще будучи цесаревичем, очень серьезно масонские воспринимал. И, кстати, когда он поручил на месте, где была церковь, в которой он венчался, построить новый храм, который стал Казанским собором, он же ведь не просто очередной храм в Питере хотел построить – он хотел построить грандиозное сооружение.

Н. АСАДОВА: Давайте, об этом сейчас поговорим. Во-первых, каким образом Воронихин получил этот заказ, и почему он выиграл у таких знаменитых и именитых архитекторов, западных, того времени?

Л. МАЦИХ: Да, он выиграл у Кваренги и Тома-де-Томона. Я не хочу вас огорчать, но мне кажется, что если бы спонсором проекта не был бы Строганов, и он бы не был главным ходатаем, Воронихин мог бы и не победить. Хотя, как мы видим по воплощению его проект очень и очень впечатляющий!

Н. АСАДОВА: Как он идеи Павла… В чем, во-первых, идея была? А во-вторых, как он ее воплотил и воплотил ли до конца?

Л. МАЦИХ: Не до конца, к сожалению, но воплотил очень во многом. А идея была такова. У Павла были замысли только грандиозные! Он мнил себя, как уже сказал, чуть ли не посланцем божиим. Он хотел не много, не мало – объединить католицизм и православие. У него была сантименты католицизма, он говорил «я сердцем католик». Он не питал больших чувств к православию, он больше на обрядовом уровне был православным. И когда его приняли в гроссмейстеры Мальтийского ордена, он впервые в истории русских царей заказал парадный портрет, где он был изображен с короной. Это была корона гроссмейстера Мальтийского ордена.

Н. АСАДОВА: А как же портрет Екатерины в короне? То есть, это был первый из царственных мужчин, который был в короне изображен?