Братья Карамазовы 3 том Книга 1

За то время, что мы остановили повествование, прошло двадцать четыре года, многое изменилось. Событий, связанных с Алексеем Федоровичем, было множество. Нам следует вернуться в прошлое и рассказать, как обстояли дела, приведшие его на то положение, которое он занимает к началу нашего повествования.

По настоянию Lise, а она говорила: «Алексей Федорович, ваше знание о Боге нуждается в систематизации, и потому хорошо бы вам закончить семинарию», он так и поступил в это учебное заведение и сразу на второй курс. Был самым старшим из учеников и с похвальным листом закончил ее, получив по окончанию приход в Ольгином приюте. Там он узнал, насколько горестна доля рабочих и фабрикантов, в это же время ему попала брошюра Л.Н. Толстого, где он высказывается крайне негативно о церкви. Ему чуть не стоило места это прочтение, а затем и проповедничество этих еретических мыслей – карьеры. Только вмешательство митрополита Антония помогло ему избежать полного провала своей судьбы как священника. Ведь на его проповедях собиралось около двух тысяч человек, и это весьма обеспокоило его начальство. Но Алексей Федорович мало заботился о своей репутации, руководствуясь одной мыслью: «Поступать так, как поступал Христос, а там Господь управит».

Последствия были тяжелые, его устранили из прихода Ольгиного приюта. Он уже полагал, что его священническая карьера закончилась. Но через два года, при помощи обер-прокурора Саблера и самого Победоносцева, он поступает, с большими трудностями касательно его репутации, в духовную академию. В начале зимы Саблер вызвал Алексея Федоровича и сообщил, что приглашает его участвовать в службах в церкви Скорбящей Божьей Матери, где он был почетным старостой. Церковь находилась в Галерной гавани, и ее прихожане – бедный люд. Штатский священник оказался сухим начетчиком, его проповеди не доходили до сердец прихожан, и храм часто пустовал, а от преосвященного Антония Саблеру известно, что проповеди Алексея Федоровича в приютской церкви пользовались большим успехом.

В ближайшее воскресение Алексей Федорович отправился в саблеровскую церковь и протиснулся в самую гущу прихожан. Священник, красивый старик с густой черной бородой, начал проповедовать на тему «Греховность в мыслях и деяниях». Сначала он вкрадчивым голосом перечислил разные искушения и соблазны, а затем громогласно на всю церковь предостерег всех присутствующих о каре небесной, об аде огнедышащем. Стоящий рядом с Алексеем Федоровичем высокий дядька с обвислыми усами, склонившись к его уху, прошептал:

– Что он адом стращает? Зашел бы ко мне в плавильный цех. Я бы показал ему ад на земле.

Алексей Федорович ничего не ответил, а только осенил себя крестным знамением. После службы они вместе вышли на улицу.

– Про плавильный цех вы хорошо сказали, – начал беседу Алексей Федорович.

– Правду сказал, – угрюмо сказал рабочий. – Ну что он, в самом деле, басит про искушения, когда мне каждый день надо голову ломать, как семью прокормить? Вот и получается, что в церковь идешь душу утешать, а тебе знай грозят карами небесными. Получается, что из Бога делают городового и добиваются, чтобы впереди всего был страх перед Богом.

Они поравнялись с чайной Нежданова, у входа в которую горела тусклая лампочка.

– Зайдем погреемся, – пригласил рабочий.

В тесной чайной было полно народа, от раздававшегося тут и там говора стоял сплошной гул. В центре возвышался громадных размеров самовар, обвешанный связками баранок. Между двумя большими столами метался половой, разносивший кружки с чаем. Они принялись искать свободное место за столом.

– Савельич, иди сюда, – позвали усатого рабочего.

Они послушно сели за стол и заказали себе чай с баранками, и как-то так получилось, что оказались в центре застольного разговора.

– Что припоздал, Савельич? – спросил кто-то.

– В церкви был, – ответил тот.

– Ну и что там? – послышался насмешливый голос.

– Все то же – «не надо грешить».

– Иначе в рай не попасть, – продолжал все тот же насмешливый голос, и большинство рассмеялись.

– Но ты же, Савельич, у нас святой и без церкви. Даже курить бросил. Тебе райская жизнь еще на земле положена.

– На райскую жизнь у него денег нет, – вставил Алексей Федорович, и его слова тоже вызвали смех у собравшихся.

Так, вроде бы легко и беспечно, вошли они в застольную беседу, но очень скоро разговор принял совсем другое направление. Отсмеявшись, сидевший напротив Алексея Федоровича худощавый мужчина со смуглым лицом посерьезнел и, обратившись к нему, сказал:

– Это известное дело, что рай начинается с денег и бедному на рай рассчитывать нечего.

– Ну а что же тогда нам?

– Что? – подхватил другой, и стало понятно Алексею Федоровичу, что в разговор вовлекаются все больше и больше людей. – Одиннадцать часов работай, получи свои копейки, живи как можешь и помалкивай, вот и все наши дела. А если невзначай забурчишь – вон, за ворота, на голодный отдых! У нас двоих рассчитали за то, что прилюдно мастера матюгнули. А у одного из них трое детей и жена в больнице – как он жить-то теперь будет? На что?