Братья Карамазовы. II том

Кибальчич: Г-н прокурор говорил, что весьма важно выяснение нравственной личности подсудимого. Я полагаю, что то, что я говорю, относится к характеристике моей нравственной и умственной личности, если я заявляю свое мнение об известных существенных вопросах, которые теперь волнуют всю Россию и обращают на себя внимание. Я внимательно следил за речью г-на прокурора, и именно за тем, как он определяет причину революционного движения, и вот что я вынес: произошли реформы, все элементы были передвинуты, в обществе образовался негодный осадок; этому осадку нечего было делать, и, чтобы изобрести дело, этот осадок изобрел революцию. Вот отношение г-на прокурора к этому вопросу. Теперь в отношении к вопросу о том, каким же образом достигнуть того, чтобы эти печальные события, которые всем известны, больше не повторялись; как верное для этого средство им указывается на то, чтобы не давать никаких послаблений, чтобы карать и карать; но, к сожалению, я не могу согласиться с г-ном прокурором в том, чтобы рекомендованное им средство привело к желательному результату. Затем уже по частному вопросу я имею сделать заявление насчет одной вещи, о которой уже говорил мой защитник. Я написал проект воздухоплавательного аппарата. Я полагаю, что этот аппарат вполне осуществим. Я представил подробное изложение этого проекта с рисунками и вычислениями. Так как, вероятно, я уже не буду иметь возможности выслушать взгляда экспертов на этот проект и вообще не буду иметь возможности следить за его судьбой и, возможно, предусмотреть такую случайность, что кто-нибудь воспользуется этим моим проектом, то я теперь публично заявляю, что проект мой и эскиз его, составленный мной, находится у г-на Герарда.

Подсудимая Перовская: Много, очень много обвинений сыпалось на нас со стороны г-на прокурора. Относительно фактической стороны обвинений я не буду ничего говорить – я все их подтвердила на дознании, но относительно обвинения меня и других в безнравственности, жестокости и пренебрежении к общественному мнению, относительно всех этих обвинений я позволю себе возражать и сошлюсь на то, что тот, кто знает нашу жизнь и условия, при которых нам приходится действовать, не бросит в нас ни обвинения в безнравственности, ни обвинения в жестокости.

Подсудимый Желябов: Я имею сказать только одно: на дознании я был очень краток, зная, что показания, данные на дознании, служат лишь целям прокуратуры, а теперь я сожалею и о том, что говорил здесь, на суде. Больше ничего.

Первоприсутствующий: Особое присутствие удаляется для постановки вопросов.

П ролог

Куранты Спасской башни кремля пробили одиннадцать часов семнадцатого апреля 1818 года рожден в Москве в Чудовом монастыре малыш отец Николай I Павлович младший брат Александра I, мать новорождённого Александра Фёдоровна урождённая принцесса Фридерика Луиза Шарлотта Вильгельмина Прусская записала в своем дневнике: «Это маленькое тельце может быть Императором, мне становится почти грустно от этой печальной мысли». А в это время на Красной площади стоял юродивый и орал что есть мочи: «А молодец-то наш в красных сапогах».

Р ождество Христово

В Петербурге на Невском проспекте была тихая безветренная рождественская ночь, крупными хлопьями падал снег. Одинокая фигура спешно вылезла из повозки извозчика на площадь величественно стоящего Собора Казанской Божьей Матери, раскинувшего в обе стороны словно крылья девяносто восемь колоннад и побежал промеж памятников М.Б. Барклаю с одной стороны и М.И. Кутузову с другой, к северным воротам отлитые из бронзы по образцу знаменитых крайских дверей XV века во флорентийской баптистерии. (До 1870 года она называлась Рождественская).

Открыв дверь, он вошел внутрь Собора это был Иван Федорович Карамазов, сильный запах горящих свечей ударило ему в нос, кругом царила полутьма, а у последней пятьдесят шестой стоял и отчаянно молился Алексей Федорович Карамазов.

Алексей?! – спросил, восклицая Иван.

Иван… пришел, – тихо сказал, обернувшись Алексей.

Здравствуй Алексей, сколько же мы с тобой не виделись…лет семь, с крестин Роди.

Здравствуй Иван, да около того, – ответил Алексей.

А зачем позвал?

У меня к тебе очень серьезное дело.

А почему не в обычный день? Встретились бы в ресторане каком-нибудь, там и поговорили. У тебя дома все в порядке? Как Lise чувствует себя?

Здесь обстановка располагает, а дома все в порядке с женой живем хорошо. Есть конечно, всякие неприятности, но они слава Богу решаемые.

Ну тогда говори, чего хотел.

Иван, ты… ты так изменился, я узнал…, узнал страшную правду, что ты стал с некоторых пор… как это правильно выразить… в общем одержим одной идеей и как всякий русский человек намерен дойти до конца ее осуществления.

Это какой же идеей дозволь спросить?

Ты стал революционером-террористом и хочешь убить царя, скажи я не ошибаюсь ни в чем, это действительно так? Это же преступление Иван! И не только перед русским народом, но и перед Богом. Это страшно Иван, я даже верить в это не хочу!!!