Братья Кеннеди. Переступившие порог

Провинциальные сыщики Далласа настолько увлеклись происходящим – в их руках был человек, объявленный убийцей популярного президента, – что игнорировали повторные обращения из Вашингтона: прекратить рекламу, которая неизбежно повредит дальнейшему расследованию. Впоследствии начальник полиции города Керри чистосердечно признался: «Мы нарушили все принципы допросов… вели дело с начала до конца вопреки принятой практике дознания». В декабре 1963 года американская ассоциация юристов заключила: «Широкая гласность предъявления обвинения Освальду, заявления полицейских чинов и оповещение о деталях «доказательств» сделали чрезвычайно трудным подобрать для обвиняемого беспристрастный состав жюри присяжных и обеспечить ему справедливый суд». С этим мнением полностью солидаризировалась ассоциация юристов штата Техас. Но тогда, 22—24 ноября, полиция Далласа до конца и с лихвой использовала свои прерогативы: судопроизводство по преступлениям, не являющимся федеральными, отнесено по конституции США к сфере компетенции штатов.

Президент Джонсон отдал категорическое указание Э. Гуверу: расследование поручается ФБР. Президент не понимал, что юридически ФБР не могло подменить органы юстиции штата. Вейд и Керри отвергли поползновения из Вашингтона изъять дело в компетенцию федеральных властей. Они великодушно допустили сотрудников ФБР на допросы и позволили с разрешения следователя задавать вопросы арестованному. С самого начала между прокуратурой Далласа и ФБР сложились крайне напряженные отношения – Керри уже в середине дня 22 ноября дознался, что ФБР давно вело досье на Освальда, но перед приездом президента не поставило в известность полицию города о «потенциальной опасности» подозрительного человека. При желании полицейские власти города могли свалить ответственность за убийство президента на ФБР.

По существующей в Далласе практике после полицейского дознания арестованный передается на время ведения следствия шерифу, который помещает его в окружную тюрьму. Вечером 23 ноября Керри оповестил журналистов, что утром на следующий день Освальда перевезут из полицейского управления в окружную тюрьму. Около 3 часов ночи неизвестный сообщил по телефону в местный отдел ФБР, что таинственный комитет «решил убрать человека, убившего президента». Вслед за этим аналогичное предупреждение было передано по телефону в канцелярию шерифа. Керри информировали об обоих предупреждениях.

К 11 часам утра 24 ноября в подвале управления, где Освальда должны были посадить в автомобиль, скопилось около 75 полицейских и более 50 журналистов, операторов телевидения и кинохроники. Ярко сияли прожекторы – прямо из подвала национальные телевизионные компании вели передачу. В 11 часов 21 минуту Освальд появился из двери, его правая рука была прикована к руке сопровождавшего детектива. Другой держал его за левую руку, еще трое агентов сопровождали арестованного. Но вопреки общепринятой практике никто не шел впереди, Освальд был открыт. Едва он шагнул вперед, как из толпы выскочил человек и на глазах десятков миллионов телезрителей выстрелил в упор в живот арестованному. Рана оказалась смертельной: не приходя в сознание, Освальд умер.

На стрелявшего набросились, сбили с ног, повалили и вырвали пистолет. Из-под навалившихся полицейских он прохрипел: «Вы все знаете меня. Я – Джек Руби». Его действительно хорошо знали – владелец двух ночных клубов, сомнительный субъект, хулиган и драчун. По оценке Керри, не менее 50 полицейских из 1175 личного состава полиции города поддерживали с ним знакомство. Руби имел обыкновение бесплатно кормить и поить полицейских в своих заведениях, где демонстрировали прелести голые девицы. Руби арестовали, втолкнули в лифт и повезли на допрос. Сопровождавший полицейский сочувственно заметил: «Джек, ты наверняка убил его». «Я хотел выстрелить трижды», – ответил Руби.

Почему он стрелял? Через 15 минут после задержания Руби объявил полицейским: «Я хотел показать миру, что евреи также мужественны». Во время суда над Руби полицейский, слышавший эти слова, показывал: «У меня было ощущение, что он говорил не то, что думал. Звучало так двусмысленно, так не к месту».

Руби закусил удила. Он разглагольствовал: «Кто-то должен был сделать это. Вы, ребята, не могли… Самодовольный, высокомерный коммунист… хитрый и злобный… Мне казалось, что я смотрю на крысу». В машине по дороге в тюрьму Руби дружески беседовал с тем же агентом, который был прикован к Освальду в момент убийства: «Хотелось быть героем, черт возьми! Вообще я отвратительно поступил!».