Братья Кеннеди. Переступившие порог

Оглушительный треск покрыл слова молитвы. «Амигири» протаранил катер почти в центре. Страшный удар вырвал штурвал из рук Кеннеди и отбросил его назад. Он ударился спиной об ограждение мостика. Слепящая боль, а перед глазами всего в нескольких метрах прошел и исчез чудовищно высокий борт эсминца. Мелькнула мысль: «Так вот как погибают!» Деревянный катер был разрезан почти точно посередине.

Ослепительно вспыхнул бензин, разлившийся по поверхности воды из разбитых баков. С «Амагири» пустили два-три снаряда в направлении громадного костра, полыхавшего на месте катера, но промахнулись. В критический для ПТ-109 момент ПТ-162 попытался атаковать эсминец еще до тарана; по торпеды не вышли из аппаратов, и катер отошел. ПТ-169 выпустил две торпеды по «Амагири», не попал и также ретировался. Командиры катеров решили, что экипаж ПТ-109 погиб в пламени, а поскольку, как выяснилось, в проливе Блекетта кишат японские эсминцы, сочли за благо вернуться на базу. Катера набрали полный ход, и исполинский факел, освещавший могилу моряков ПТ-109, скоро исчез за кормой.

Из тринадцати человек экипажа погибли двое. Одиннадцать человек сгрудились на части катера, оставшейся на плаву. Моряки ожидали помощи от боевых друзей с соседних катеров. Ожидали как военнослужащие, понаслывшавшиеся о флотском товариществе, и просто как люди, попавшие в беду. В ближайшие часы помощь не пришла, а озлобление на «товарищей» осталось на многие годы. Отчаявшись, они стали держать совет. Скоро рассвет, потерпевших бедствие заметят японцы с соседних островов. Что тогда? Дискуссию открыл Кеннеди: «В уставах наше положение не предусмотрено. Похоже, мы больше не воинское подразделение. У многих из вас семьи, а у некоторых дети. Что вы хотите делать? Мне же терять нечего». Поспорили и сошлись на том, что смерть не принесет пользы никому. Решили, если японцы обнаружат их, сдаться в плен.

Настал день. Поблизости никого. Моряки проклинали войну и исчезнувшие торпедные катера, предали проклятию и свою авиацию – ни одного самолета. А обломки катера все глубже погружались в воду. Тогда Кеннеди предложили плыть к острову, видневшемуся в пяти с небольшим километрах. Сильно обожженного механика (при катастрофе он всплыл в пылающем бензине) Кеннеди тащил за собой, держа в зубах тесемки от его спасательного жилета. Остальные девять человек плыли за ними, вцепившись в бревно. К вечеру, пробыв в воде 15 часов, достигли необитаемого острова. Тут же мудрость командира подтвердилась – раздался стук мотора, и спрятавшиеся в кустах моряки увидели японский катер, прошедший вплотную к острову. Появись он на несколько часов раньше! Судьбу попавших в руки японцев знали хорошо и, хотя договорились сдаться, содрогались при мысли о плене.

Наступила ночь. Кеннеди, вооружившись сигнальным фонарем и повесив на шею пистолет, вновь бросился в воду. Он выплыл в середину пролива, надеясь привлечь внимание торпедных катеров, обычно проходивших здесь на патрулирование. Он смертельно устал, даже отбросил мысль об акулах и барракудах, кишащих в этих водах. 12-часовое дежурство оказалось напрасным, катера не появились. Утром с воспаленными глазами, изрезанными рифами ногами и руками Кеннеди предстал перед товарищами и без сил рухнул на песок. Отлежался, а на следующий день заставил товарищей переплыть на соседний островок, где виднелись кокосовые пальмы. Их орехами и стали питаться, а кокосовым маслом смазали пистолеты, однако напрасно – оружие отказало.

Прошло несколько дней. Они ежечасно вглядывались в сторону Рендова. Гора, хотя до нее было несколько более 50 километров, казалась обманчиво близкой. Перед рядовыми Кеннеди бодрился, но, когда оставался с двумя офицерами из команды, отчаянно ругался – ротозеи, не могут спасти их! Многие утратили всякую надежду. Один матрос печально заметил, что все умрут. Другой сказал, что только хорошим дано уйти в лучший мир молодыми. Попросили радиста пустить в ход свой спасительный амулет, тот предложил помолиться вместе – говорят, коллективная молитва легче доходит до бога. На это резонно возразили, что зрелище будет лицемерным, обычно только немногие ходили в церковь, и бог прекрасно поймет это, да к тому же в жизни все сквернословили и вообще были великими грешниками и т. д. Кеннеди молча серьезно слушал, не вмешиваясь в споры. Он не хотел портить отношений со всевышним.

5 августа оборванных и оголодавших американцев заметили двое туземцев, проплывавших в пироге. Кеннеди знаками объяснился с ними. Насколько он понял, местные жители служили разведчиками союзников. Кое-как им растолковали – нужно добраться до Рендовы и передать послание. На кокосовом орехе он вырезал ножом: «Туземцы знают место. В живых. Кеннеди». (Орех в изящной оправе впоследствии красовался на столе президента Дж. Кеннеди.) Еще два дня треволнений, и наконец 8 августа торпедный катер привез спасенных на Рендову.