Братья Хоторны

– Это был не вопрос, – ответил Иен, не меняя выражения лица. Вот и подсказка. У этого человека была тысяча разных способов показать, что для него жизнь и люди не что иное, как забава. Тысячи способов – и он только что остановился на одном.

– Не вопрос, – согласился Джеймсон, – но я получил свой ответ.

Иен Джонстон-Джеймсон любил выигрывать. Мнение членов его семьи в большинстве случаев ничего для него не значило. И они ничего не знали о том, что у него есть незаконнорожденный сын.

– Если что, – сказал Иен, – прошло несколько лет, прежде чем я сам узнал, поэтому, э-э-э…

Он пожал плечами, словно говоря: «Не было смысла им рассказывать».

Джеймсон не позволил его словам задеть его за живое. У него остался один вопрос. Стоило бы попытаться выяснить как можно больше информации. Какой номер мобильного вашего старшего брата? Как напрямую связаться с вашим отцом? Какой вопрос, как вы надеетесь, я вам не задам?

Но Джеймсон был не тем Хоторном, который славился разумными поступками. Он всегда шел на риск. Полагался на интуицию. «Возможно, это наш первый и последний разговор».

– Вы ходите во сне?

Дурацкий вопрос, да и несложный, на него можно ответить односложно.

– Нет.

На мгновение показалось, что Иен Джонстон-Джеймсон немного растерял свое высокомерие.

– А я ходил, – тихо сказал Джеймсон, – когда был маленьким.

Он повел плечом так же небрежно, как и Иен.

– Три вопроса, три ответа. Ваша очередь.

– Как я уже сказал, мне нужно кое о чем тебя попросить, а ты… – казалось, Иен знал, о чем говорил, – что ж, я рассчитываю, что ты сочтешь мое предложение заманчивым.

– Хоторнов не так уж легко заманить, – ответил Джеймсон.

– То, что я хочу от тебя, не имеет никакого отношения к тому, что ты Хоторн, но во многом связано с тем, что ты мой сын.

Он впервые сказал это. Джеймсон впервые услышал, как кто-то говорит ему эти слова. «Ты мой сын».

Очко в пользу Иена.

– Мне нужен игрок, – продолжал мужчина, – умный и хитрый, безжалостный, но не грубый. Тот, кто способен просчитывать вероятности, пренебрегать ими, читать людей, блефовать и – несмотря ни на что – выходить победителем.

– И тем не менее сами вы играть не будете, – заметил Джеймсон с усмешкой.

И вот опять – еще одна подсказка. Очко в пользу Джеймсона.

– Меня попросили не вторгаться на определенную священную территорию. – Иену удалось превратить это признание в очередную насмешку. – Мое присутствие временно нежелательно.

Джеймсон перевел:

– Вас исключили.

Но откуда?

– Начните с самого начала и расскажите мне все. Если я пойму, что вы что-то от меня утаиваете, – а я пойму, – тогда мой ответ на вашу просьбу будет отрицательным. Ясно?

– Как божий день. – Иен облокотился на блестящую черную столешницу. – В Лондоне существует организация, название которой никто никогда не произносит вслух. Назови его – и в твоей жизни начнется очень черная полоса с подачи самых влиятельных людей страны. Аристократы, политики, чрезвычайно богатые…

Иен довольно долго изучал Джеймсона, чтобы убедиться, что его действительно слушают, затем развернулся, открыл черный навесной шкафчик и вытащил оттуда два стакана для виски из резного хрусталя. Он поставил их на кухонный остров, но бутылку не достал.

– Клуб, о котором идет речь, – сказал Иен, – называется «Милость дьявола».

Название запало в душу Джеймсона, отпечаталось в его сознании, маня его словно знак, запрещающий проход дальше.

– «Милость» была основана в период регентства, но в то время как другие элитные игорные дома того времени стремились к славе, «Милость» была организацией другого рода, тайным обществом. – Иен рассеянно провел пальцем по ободку одного из хрустальных стаканов, не сводя взгляда с Джеймсона. – В исторических книгах не найти упоминания про «Милость дьявола». У нее не было взлетов и падений, как у Крокфордского клуба, она не конкурировала со знаменитыми джентльменскими клубами типа «Уайтс» [3]. С самого начала «Милость» действовала втайне и была основана кем-то настолько влиятельным в высшем обществе, что даже слухов о ее существовании вполне достаточно, чтобы любой был готов отдать все на свете, лишь бы получить в ней членство.

В те дни место расположения клуба часто менялось, но роскошь, близость к власти, вызов – ничто не могло сравниться с «Милостью». – Глаза Иена горели. – И сейчас не сравнится.

Джеймсон ничего не знал ни про Крокфордский клуб, ни про «Уайтс», ни про период регентства, но подтекст был ему знаком. Власть. Исключительность. Тайны. Игры.

– Ничто с ней не сравнится, – повторил Джеймсон, мысли в его голове кружились. – И вас исключили. Название клуба никогда не должно произноситься вслух, и тем не менее сейчас вы рассказали мне его историю.