Братья крови

И скорбные лица его свиты были лучшим подтверждением его словам.

Сэр Ральф поведал, что леди Агнесса должна была присоединиться к ним неподалеку от Бирмингема, но в установленный срок не появилась. А потом пришла весть из Карлайла, что повелительница тамошних кровных братьев на рассвете проснулась во дворе замка. Четверо стражников-птенцов, в чьи обязанности входило заботиться о ее безопасности, были развоплощены. Они вонзили клинки в сердца друг друга. Служанкам принцессы кто-то перерезал горла. Не исключено, что те же самые птенцы-охранники.

Разгадать тайну ее гибели не смогли. Сейчас в Карлайле готовились к избранию нового принца или принцессы.

Я не кричал, не рыдал. Я стал камнем. И без того мертвое сердце заледенело. Наверное, только это меня и спасло. Если бы я позволил горю проскользнуть в него, то вышел бы под палящие лучи полуденного солнца, ослепленный свалившейся бедой. Но я выжил и существую с этой тяжестью триста пятьдесят лет. Со времен великой лондонской чумы я не взглянул ни на одну женщину, кроме как на пищу, ни на одну вампирессу, кроме как на друга.

Вместо того чтобы принимать участие в ритуале изгнания фейри, я отправился в Карлайл. Сопровождал меня один лишь Збышек, оказавшийся весьма сообразительным молодцем. За десяток лет, проведенных рядом со мной, он выучился читать на латыни и греческом, бегло говорил по-французски, по-немецки и по-русски, великолепно разбирался в новомодных кремневых мушкетонах и пистолетах. Так, однажды он зарядом картечи обратил в бегство целую шайку разбойников, подбиравшихся к нашим лошадям. А мне было все равно.

В столице Кумбрии мне показали место, где обнаружили останки принцессы, – горстка праха, ведь она помнила еще римское владычество и застала строительство Адрианова вала. Кровные братья восприняли мой приезд настороженно – по силе я превосходил любого из них и мог, как любовник принцессы, заявить права на пустующий трон. А мне было все равно.

Обратно я отправился, увозя с собой портрет Агнессы работы Клуэ, и в Речь Посполитую прибыл как раз в месяц подписания Андрусовского перемирия[121]. Моя родина наконец-то вздохнула свободно. А мне было все равно.

Так продолжалось до тех пор, пока на автомобильной стоянке аэропорта «Борисполь» я не познакомился с золотоволосой девушкой по имени Жанна. Я снова стал замечать, как красиво слетают с зимнего неба снежинки, как сверкают звезды, вспомнил, что такое любовь.

А теперь эта шепелявая мразь вздумала мне угрожать?

Я порву его голыми руками. Отправлю в жадную пасть Великой Тьмы…

Заметив нечто необычное, я замер в глубоком сумраке между деревьями.

Около автомобиля полковника Спицына стояли трое. Двое – спиной ко мне, а один непринужденно опирался на багажник, что-то рассказывая спутникам.

Я узнал Амвросия.

Мгновение спустя Князь Киева поднял голову и помахал мне рукой.

Глава девятая Противостояние

– Подходи, Андрий, не стесняйся, – киевский Князь улыбнулся.

Его собеседники обернулись. Я узнал московского князя Никиту Прозоровского, одетого в щегольской даффлкот[122] темно-песочного цвета, и князя Санкт-Петербурга Сергея Бестужева в старомодной бекеше, отороченной каракулем. Казалось, сошлись на зимней заснеженной дороге современный денди и явившийся прямиком из рассказов Бунина барин, почти что земгусар.

Светловолосый москвич глядел с прищуром, оценивающе. А более ширококостный, темноволосый Князь Питера улыбался искренне и вполне благожелательно.

– Удалось ли меч добыть, Андрий? – спросил Амвросий, когда я приблизился, но, увидев футляр у меня под мышкой, кивнул:—Вижу, справился. Не то что мы…

– Что с человеком? – сказал я первым делом.

Полковник Спицын сидел неподвижно, уставившись остекленевшим взглядом в лобовое стекло и сжав в ладонях руль.

– Новый слуга? – вместо ответа поинтересовался Прозоровский.

– Прими мои соболезнования. Я совсем недавно узнал о Збышеке, – вмешался Бестужев.

– Что вы сделали с человеком? – повторил, начиная ощущать глухое раздражение. Стоят тут, словно на прогулке, а Жанну тем временем неизвестный полоумный вампир захватил.

– Да успокойся ты, Андрий, не гневись, – Амвросий шагнул вперед. В затрапезном пальто, накинутом прямо на домотканую рубаху, он разительно отличался от щеголеватых российских князей. Если они выглядели как два помещика, хоть и из разных эпох, то он смотрелся рядом с ними словно псарь или другой какой слуга из барской дворни. – Я его усыпил. Очень осторожно. В любой миг снять могу наваждение.

– Как вы меня разыскали?

– Что-то ты, пан Анджей Михал, не слишком почтительно с князьями разговариваешь… – Светловолосый Никита Григорьевич нахмурился, по обыкновению превращаясь в поручика Преображенского полка.

– Перестань, – отмахнулся от него Бестужев. – Он имеет право быть посвященным. Он заслужил.

– Ваши светлости, – с трудом сдерживая ярость, я оперся на шпагу, как на трость. – Я ценю ваше внимание к моей скромной персоне, но сейчас попрошу разбудить моего водителя. Мне некогда беседовать с вами.