Братья Львиное Сердце

Тут я сразу же испугался, потому что, когда он так говорил, он наверняка хотел сказать что-нибудь печальное.

— О чём ты должен мне сказать? — спросил я. Он провёл указательным пальцем по моей щеке.

— Не бойся, Сухарик… но ты помнишь, что говорил Урвар? Крошечного языка пламени Катлы достаточно, чтобы парализовать или убить кого угодно. Помнишь?

— Да, но почему тебе надо сейчас говорить мне об этом? — спросил я.

— Потому что… — запнулся Юнатан. — Потому что маленький язычок пламени Катлы опалил меня, когда мы бежали от неё.

Моё сердце ныло в груди целый день от всего этого горя и ужаса, но я не плакал. А теперь плач вырвался из моей груди, словно крик.

— Ты теперь снова умрёшь, Юнатан?! — закричал я. И тогда Юнатан сказал:

— Нет! Но лучше бы умереть, пожалуй, потому что теперь я больше никогда не смогу шевельнуться.

Он рассказал мне о том, как коварен огонь Катлы. Если он не убивал, то совершал во много раз худшее. Он уничтожал что-то в человеке, и тот не мог больше двигаться. Сначала паралич не был заметён, но он подкрадывался постепенно, медленно и неуклонно.

— Теперь я могу только шевелить руками, — сказал он, — а скоро и этого не будет.

— Но, может быть, это пройдёт? — спросил я, заплакав.

— Нет, Сухарик, это никогда не пройдёт! — ответил Юнатан. — Только если б я мог попасть в Нангилиму!

«Если б только я мог попасть в Нангилиму», — о, теперь я понял! Он задумал снова оставить меня одного, я знал это! Однажды он исчезнет из Нангиялы без меня!..

— Опять без меня! Нет! — вскричал я. — Без меня! Нет! Ты не должен исчезнуть в Нангилиме без меня!

— Хочешь отправиться со мной туда? — спросил он.

— А как ты думаешь, конечно, хочу! — ответил я, — Разве я не говорил, что, куда бы ты ни пошёл, я пойду с тобой?

— Ты это сказал, и в этом моё утешение! — обрадовался Юнатан. — Но добраться туда — дело трудное!

Он помолчал ещё немного, а потом сказал:

— Помнишь, как мы прыгали в тот раз? В тот ужасный миг, когда всё горело и мы спрыгнули вниз, на двор. Я попал тогда в Нангиялу. Помнишь?

— Помню ли я! — сказал я, ещё сильнее заплакав. — Как ты можешь об этом спрашивать? Разве ты не веришь, что с тех самых пор я вспоминал об этом каждую минуту?

— Да, я это знаю, — утешал меня Юнатан, снова погладив по щеке.

А потом сказал:

— Думаю, мы могли бы, пожалуй, спрыгнуть ещё раз. Вниз, с этой кручи. Вниз, на тот луг.

— Да, но тогда мы умрём! — сказал я. — А попадём ли мы тогда в Нангилиму?

— Да, в этом можешь быть уверен, — подтвердил Юнатан. — Как только мы достигнем земли, мы увидим свет из Нангилимы. Мы увидим утренний свет над долинами Нангилимы. Да, потому что там теперь утро.

— Ха-ха, мы можем спрыгнуть вниз, прямо в Нангилиму! — сказал я и впервые за долгое время рассмеялся.

— Да, можем, — подтвердил Юнатан. — И как только мы достигнем земли, мы прямо пред собой увидим тропинку, которая ведёт в Долину Яблонь. А Грим и Фьялар уже стоят там и ждут нас. Нам нужно только сесть в седло, а лошади так и поскачут рысью.

— И ты совсем не будешь парализован? — спросил я.

— Нет, тогда меня покинет всё зло, и я буду таким весёлым, как никогда раньше! И ты тоже, Сухарик, ты тоже будешь тогда весёлым. Тропинка в Долину Яблонь проходит лесом. Как тебе кажется, хорошо будет нам — тебе и мне — ехать там верхом под лучами утреннего солнца?

— Хорошо! — согласился я и снова засмеялся.

— И торопиться нам никуда не надо, — продолжал Юнатан. — Мы можем искупаться в каком-нибудь маленьком озерце, если захотим. Мы всё равно поспеем в Долину Яблонь ещё до того, как у Маттиаса сварится для нас похлёбка.

— Как он обрадуется, когда мы явимся! — сказал я.

Но потом меня словно кто-то ударил дубинкой. Грим и Фьялар, как мог Юнатан подумать, что мы возьмём их с собой в Нангилиму?

— Как ты мог сказать, что они уже стоят и ждут нас? Они ведь лежат там, на скале, и спят.

— Они не спят, Сухарик! Они мертвы. От огня Катлы. То, что ты видишь там, — это лишь их оболочка. Поверь мне, Грим и Фьялар уже стоят возле тропинки, ведущей в Нангилиму, и ждут нас.

— Давай поспешим, — сказал я, — чтоб им не пришлось долго ждать.

Тогда Юнатан, взглянув на меня, улыбнулся.

— Я не могу торопиться, — сказал он. — Я не могу сдвинуться с места, ты забыл об этом?

И тут я понял, что мне нужно делать.

— Юнатан, я возьму тебя на спину, — сказал я. — Ты уже однажды сделал это для меня. А теперь я сделаю это для тебя. Ведь это только справедливо.

— Да, это не более чем справедливо, — ответил Юнатан. — Но думаешь, ты решишься на это, Сухарик Львиное Сердце?

Подойдя к крутому склону, я взглянул вниз. Было уже совсем темно. Луг едва был виден. Но бездна была такая глубокая, что кружилась голова. Если мы туда спрыгнем, то уж наверняка попадём в Нангилиму, попадём оба. Никому не придётся оставаться в одиночестве, лежать, и горевать, и плакать, и бояться.

Но это ведь не мы должны были прыгнуть. Это должен был сделать я. Юнатан сказал, что трудное дело добраться в Нангилиму, и теперь я впервые понял почему. Как мне решиться и когда я смогу решиться на это?