Братья Львиное Сердце [перервод Б.Ерхова ]

О Софии, и о Маттиасе, и о том, что сделал Юнатан в Шипов ничьей долине. Юнатан все рассказал ему. О Йосси тоже. Когда Орвар узнал, что это из–за Йосси он страдал и мучился в пещере Катлы, нам показалось, он сейчас умрет. Он не сразу пришел в себя. А когда смог говорить, сказал:

— Моя жизнь ничего не значит. Но предательство Йосси нельзя ни просить, ни забыть.

— Прощенный или нет, он, верно, получил свое, — сказал Юнатан. — Йосси мы больше не увидим!

И тут Орвара охватила ярость. Он хотел немедленно от правиться в путь, он готов был начать последнюю решительную битву сегодня же вечером и проклинал свои ноги, отказывавшиеся ему служить. Раз за разом он пытался встать, и наконец это ему удалось. И он сразу же в немалой мере за гордился, что стоит на своих ногах. Ну и вид же у него был, когда он стоял, качаясь, будто не знал, в какую сторону упасть. Глядя на него, мы не могли сдержать улыбки.

— Орвар, — сказал Юнатан. — За версту видно, что ты бежал из пещеры Катлы.

И то правда. Нас словно нарочно вываляли в грязи и крови, но Орвар выглядел хуже всех. Его одежда свисала лохмотьями, а лицо закрывали отросшие волосы и борода. Виднелись только глаза. Его удивительные горящие глаза.

Рядом с нами в расселине бежал ручей, мы смыли в нем грязь и кровь. Я окунал и окунал лицо в ледяную воду, и это было чудесно. Ручей уносил с собой все ужасы страшной пещеры.

Потом Орвар одолжил у меня ножик, подрезал бороду и волосы и теперь меньше походил на сбежавшего из темницы узника. Юнатан достал из котомки плащ и шлем.

— Надень, Орвар! — предложил он. — Может, воины Тенгила примут тебя за своего. Подумают, что ты взял двух пленников и везешь их куда следует.

Орвар брезгливо взял плащ и шлем:

— Больше вы меня в таком наряде не увидите. От этой погани просто разит унижением и жестокостью.

— Пусть разит чем угодно, — ответил Юнатан, — лишь бы эта погань помогла тебе доехать до Шиповничьей долины.

Мы собирались в путь. Через несколько часов зайдет солнце, в горах станет темно, а по опасным тропам Карманьяки ночью не проехать.

Юнатан серьезно посматривал вокруг. Он знал, что нас ожидало, я слышал, как он сказал Орвару:

— Ближайшие два часа решат судьбу Шиповничьей долины. Сможешь ли ты держаться в седле?

— Да, да, да! — воскликнул Орвар. — Хоть десять часов кряду!

Юнатан подвел Фьялара и подсадил Орвара на коня. И я сразу же не узнал его. Орвар словно вырос в седле, стал сильнее и крепче. Ведь он тоже был из храбрых и сильных, как и Юнатан. А я, я совсем не мог с ними равняться. И только потом, когда мы уже сидели на Гриме и я прижимался лбом к спине Юнатана и обнимал его за пояс, только тогда я по чувствовал, как переливаются в меня его силы, и больше ни чего не боялся. Хотя все–таки подумал: какой прекрасной могла бы быть жизнь, если бы не приходилось постоянно испытывать свою силу и храбрость. Подумать только, если бы мы могли жить, как в наши первые дни в Вишневой долине, какими они сейчас казались далекими!

Потом мы поехали. Поскакали на закат – там висел над пропастью мост. Мы скакали в ту сторону, хотя нам все время приходилось петлять. Ведь троп здесь, в Карманьяке, было невообразимое множество, извилистых, пересекающихся троп. Никто, кроме Юнатана, не нашел бы дорогу в их лабиринте. Он ее угадывал каким–то своим особым чутьем.

Я осматривался вокруг, вглядывался в даль до рези в глазах. Но никого не видел. Никого, кроме Орвара, скакавшего позади в страшном шлеме и в черном плаще. Я вздрагивал от испуга каждый раз, когда оборачивался, — вот что значила привычка опасаться черного шлема и всех, кто носил его.

Мы скакали и скакали. Все было спокойно. Повсюду, где бы мы ни проезжали, горы казались мирными, нежными и прекрасными. Тихий вечер в горах, вот как это называется, подумал я. Если он и вправду такой.

Ведь из тишины и спокойствия в любой момент могло вы нырнуть все что угодно. Нас не оставляло неприятное напряжение. Даже Юнатана. Он настороженно оглядывался по сторонам.

— Только бы пере ехать мост, — сказал он. — Тогда худшее останется позади.

— Долго еще до него? — спросил я.

— Еще с полчаса, если все пойдет хорошо.

И тут мы увидели их. Отряд воинов Тенгила — шесть копейщиков на вороных конях. Они вынырнули на тропе внезапно, там, где она огибала гору. Всадники на рысях двигались навстречу.

— Ну вот, жизнь или смерть! — сказал Юнатан и крикнул: — Сюда, Орвар!

Он поспешил к нам, и Юнатан бросил ему поводья, чтобы мы больше походили на пленников.

Они еще не заметили нас. Но бежать было поздно. И некуда. Оставалось одно – ехать как ни в чем не бывало и надеяться, что их обманут шлем и плащ Орвара.

— Живым не сдамся! — сказал тот. — Знай, Львиное Сердце!

Озноб ожег мне спину, я успел подумать: если нас схватят сейчас, то лучше бы это случилось раньше, в пещере Катлы, мы бы избавились от мучений обратного пути по подземелью.

Мы встретились. Они придержали коней, чтобы пропустить нас. Во всаднике, ехавшем впереди, мы узнали старого знакомого — Пэрка!