Братья наши меньшие

— Какие, на хрен, мутанты? — скривился мужик. — Здесь кинологическая лаборатория недалеко была, опыты там проводили. Молодым псам пришивали головы старых собак, и старые молодели. Ученые искали способ достичь бессмертия для людей.

— Не может быть… — пробормотал я.

— Может, может. — Он наконец расцепил собачьи челюсти, вытащил из заначки топорик и замахнулся. Я зажмурил глаза и долго не открывал их. Собака булькнула, а когда я открыл глаза, обе ее головы лежали в стороне, оскаленными мордами вверх, а мужик вытирал руки о грязную простыню. Тело пса он подвесил за специальный крючок под потолком и оставил стекать кровь в специальную ямку.

Потом мужик посмотрел на меня и сказал, оскалившись:

— Я в той лаборатории работал. Потом нас закрыли, и я остался здесь. Все равно наука была и будет моей жизнью. Семьи у меня нет. Родственников тоже. Кому я нужен? А здесь…. здесь интересно. Очень простая экосистема. Собаки жрут кошек. Кошки жрут крыс. Крысы жрут дерьмо. Я как человек, вершина то есть пищевой цепочки, жру их всех.

— Но ведь город очень близко, — промямлил я, с опаской поглядывая на топорик. — Вы могли уйти! Они все… могут уйти.

— Пожрут друг друга и уйдут, — деловито ответил ученый, доставая из очередной заначки большую жестяную флягу. — Те, которые выживут, конечно. Хочешь? — Он отвинтил пробку и протянул мне сосуд, из которого пахло отвратной сивухой.

— Нет, спасибо.

— Зря. Ладно, потопали.

— Ы?

— Скоро ночь. Хочешь остаться здесь? Нет? Тогда давай-давай, двигайся.

Он натянул на голову аквариум, закинул туда выпавших рыбок и прополз мимо меня, открыл дверцу газовой плиты и полез внутрь. Я, царапая бока о ржавые края, пополз за ним.

У плиты не было задней стенки. В кромешной темноте я не видел спины моего спутника и ориентировался по резкому запаху: от него воняло псиной.

Посветлело. Совсем скоро мы выползли из кучи мусора и оказались на крохотном пятачке, который со всех сторон, кроме одной, был окружен свалкой. Впереди высился бетонный забор. Где-то за забором скрипели качели и кричала детвора.

Мужик порылся в мусоре и вытащил старую, но крепкую лестницу, прислонил ее к забору.

— Поднимайся.

Я топтался на месте и мялся, не зная, что сказать. Выдавил через силу:

— Спасибо…

Он отвел взгляд и буркнул со злостью:

— Дуй отсюда. Ночь скоро.

Я протянул ему руку и сказал:

— Нет, правда, огромное вам спасибо. Меня зовут Кирилл. Я… я благодарен вам.

— Вот что я скажу тебе, Кирилл, — сказал он тихо. — Когда кто-то покинет эти проклятые места, когда кто-то окажется один, моли Бога, чтобы то был я. Чтобы я таки остался на вершине пищевой цепочки. Понял?

— Вариант хуже, но все еще терпимый, если останется единственным самый низ пищевой цепочки, — сострил я.

— Чего? — Кажется, он удивился.

— Дерьмо. — Я улыбнулся.

Он в ответ захлопал своими рыбьими глазищами и пустил слюну, а потом взял трубу на изготовку и двинулся на меня:

— А ну пошел отсюда! Я ему о серьезном, а он…

— Ладно, не кипятись… — Я схватился за перекладину и стал карабкаться наверх. Через пару секунд был уже на вершине. Мужик орал внизу, бессмысленно размахивал трубой и грозился отрубить мне голову. Я не слушал его. Оседлав верх забора, оглянулся: мужик плакал. Размахивая трубой, он случайно расколошматил аквариум и теперь рыдал, ползая в грязи, собирая осколки и рыбок, разговаривая с ними, называя их по именам. С расцарапанного его лица на сырую землю стекала кровь.

— Я труп… — шептал мужик. — Я труп.

— Не парься! — крикнул я. — Аквариум — не главное, главное то, что у тебя внутри, в сердце. Ты смелый мужик, и когда сдохнешь, случится это не из-за того, что аквариум разбился, а оттого, что ты чокнутый, как Мартовский Заяц, и хочешь победить всех собак, кошек и крыс в округе.

Я спрыгнул с забора с другой стороны и оказался в тихом, но уютном спальном районе, в одном квартале от моего дома. По сторонам девятиэтажные дома царапали низкое небо, а прямо перед собой я увидел песочницу. Детская площадка.

Двор был безлюдным, только долговязая девчонка каталась на качелях и с любопытством глядела на меня. Когда я проходил мимо, она спросила:

— А что там, за забором?

— Свалка, — ответил я и остановился. Было что-то трагическое в этом моменте. Я стыдился зато, что обидел мужика. Он испоганил себе жизнь, но ведь это его выбор, верно? Не мне судить!

Я посмотрел девочке в глаза, а она посмотрела в мои, и я подумал вдруг, что между нами возникла какая-то связь, телепатическая, быть может. Я подумал, что сейчас девочка чувствует то же, что и я, что сейчас она откроет ротик и спросит тихо: «Там, за забором, правда так страшно?»

Девочка открыла ротик и попросила:

— Раскачайте меня, пожалуйста.