Братья не по крови

Мо-жет, нужно было принять ее предложение? А? Это я сам у себя спра-шиваю. Жил бы сейчас где-нибудь в Торонто или в Монреале.

Сделал бы себе хорошую пластику, выправил бы поврежденное иракской пу-лей лицо, ну, если бы, конечно, денег раздобыл. Да раздобыл бы, куда б я делся? Пэт помогла бы мне устроиться на работу. Жил бы, трахал ее. Из благодарности. Но я не смог. Не любил я Пэт. Как женщину не любил. Нос у нее был великоват, лицо сильно веснушчатое, а груди почти совсем не было, мне другой тип женщин нравится. Дурак!

Знал бы тогда, что со мной вскорости произойдет, не стал бы кочевряжить-ся…

Зачем я об этом сейчас думаю? Зачем я вспоминаю Жбанова, Пэт,

Генку Воротникова? Они в другой жизни остались, а кое-кого и вовсе на белом свете нет. Сейчас о другом думать надо, о том, как мне в живых остаться. Это – вопрос номер один. А потом… Свалю-ка я, если, конечно, живым останусь, в Канаду? Разыщу там Пэт. И…, дальше все в соответствии с только что гуляющими в моей голове мыслями.

Так, все, сосредоточься, Гуинплен. Вот, блин! Быстро я к своему новому прозвищу привык, даже мысленно себя так называю.

Итак. До Манжурска – один рывок. Вон там засада, за ней – до-рога проселочная. Засаду я во время своей разведки срисовал. Сала-ги! У дороги нас ждут. Ну что с них взять? Молодежь!

Я остановился у зарослей орешника и, приложив палец к губам, поманил к себе Рэбэ. Он подошел, а я осторожно приподняв ветку, по-казал:

– Вон в том кочкаре ребятишки с автоматами сидят.

Он пригляделся:

– Вижу.

– Нам сейчас чуть западнее обойти их, а там – не оцепление, а решето.

– Ага. – Рэбэ кивнул головой.

Только мы двинулись, я впереди, за мной Рэбэ, за ним Хохол с

Выкидышем, как слева от нас засвистели винты вертушки, саму вер-тушку скрывал густой лес.

– О, бля, – тихо выматерился Хохол. – Это че за херня? Откуда?

Вертушка по-видимому села, потому, что винты ее стали сви-стеть по-другому. Только этот свист утих, как возник новый. Откуда-то издалека в нашу сторону летел еще один вертолет.

– Эта вертушка побольше, – сказал Выкидыш. – Похоже на штур-мовой десантный вертолет.

– Это уже и без тебя понятно, – огрызнулся Рэбэ. – Вычислили нас, что ли? А ну-ка, ходу! Уходим отсюда. Туда, на северо-запад! Вглубь леса! В самую чащу! – И бросился бежать первым.

Я бежал вслед за Рэбэ и шкурой ощущал опасность. Я ее чуял. Как зверь! И она надвигалась на нас не сзади, где прятались в кочкаре бойцы оцепления, она шла не оттуда, откуда прилетели вертушки, она притаилась где-то впереди – там, где кончалось редколесье, и начи-налась непролазная чаща. Рэбэ хотел поскорей добежать до нее, скрыться в ней, а мы бежали прямо в лапы опасности. Я негромко крикнул Рэбэ, хотел, чтобы он сменил направление и взял западнее, но он меня не услышал, несся, как угорелый. Я ускорился, чтобы его догнать и тут увидел Японца. Даже не его самого, я увидел его глаза, злые, водянистые. Да нет, вряд ли я их увидел, до Японца было мет-ров пятьдесят. С такого расстояния только в кино жертва видит глаза снайпера, видит выражение этих прищуренных глаз, различает каж-дую крапинку на радужной оболочке. Нет, я почувствовал глаза

Япон-ца, представил их, воспроизвел в своем сознании. Если меня сейчас не убьют, если я еще какое-то время поживу на белом свете, боюсь, что мне каждую ночь будут сниться эти глаза. И тогда я буду просы-паться в холодном поту, включать ночник, тянуться за сигаретами и долго лежать без сна, вспоминая все, что со мной произошло по воз-вращению из Катара. Буду вспоминать Рэбэ, Хохла,

Выкидыша – всех и каждого. Потом, поняв, что все равно не засну, или засну, но не ско-ро, пойду на кухню, достану из холодильника водку, и буду пить. В одиночку…

Наверняка, это был Японец. В своем маскарадном костюме, об-вешанный травой и ветками, с лицом, измазанном грязью. Я предста-вил, как он хитро и злобно ухмыляется, глядя на нас через прицел ав-томата, как его палец плавно нажимает на спусковой крючок.

До вы-стрела оставалось мгновенье. Япошка не промахнется.

– Ложись, – крикнул я Рэбэ и нырнул вперед.

Рэбэ, наверное, тоже увидел Японца, или почувствовал его. Он упал даже раньше, чем я крикнул ему. Пуля пролетела надо мной, и это не было иллюзией.

– А! – Все-таки она нашла свою жертву.

Хохол или Выкидыш?

Я перевернулся через голову и с колена дал короткую очередь по кустам, в то место, где прятался Японец. Очередь из моего автома-та была подхвачена очередью с того места, где залег Рэбэ. Нам никто не ответил. Боковым зрением я заметил движение справа и пальнул туда.

Это был Пуля, я, не метясь, разнес ему голову. Пуля вывалился из кустов, оросив кровью бледно-зеленый мох, ненужный ему уже ав-томат упал у моих ног.

Меня можно было поздравить, я завалил самого Пулю, инструк-тора по огневой подготовке нашего покойного спецотряда! Впрочем, принимать поздравления было некогда, если бы даже кто-нибудь и решил это сделать.