Братья Орловы

Несмотря на сильные повреждения материальной части (согласно воспоминаниям С. Грейга, турки стреляли по большей части по рангоуту, наводя пушки слишком высоко), человеческие потери с нашей стороны были бы невелики (всего до 16 человек убитыми), если не считать несчастного случая, произошедшего в самом начале сражения. Линкор «Евстафий», на котором находился адмирал Г.А. Спиридов, первым столкнулся с врагом; от пушечных выстрелов загорелся флагман турецкой флотилии «Реал-Мустафа». Турки попрыгали в воду, пытаясь спастись от неминуемого взрыва. «Евстафий» течением несло на горящий флагман. Вот уже в перестрелку вступили пистолеты и ружья, так близко русский линкор находился от корабля противника! Когда оба корабля столкнулись борт к борту, русские матросы полезли на абордаж. Выжившие свидетели боя рассказывают^{98}, что один из матросов бросился к флагу турецкого флагмана и сорвал его; ружейными выстрелами он был ранен, но зубами впился в свой трофей и не выпускал. После сражения выжившему Спиридову было доставлено рваное полотнище как символ полной победы.

Пылающая грот-мачта «Реал-Мустафы» упала на русский линкор. Капитан А.И. Круз, командовавший «Евстафием», отдал приказ залить водой крюйт-камеру, но было поздно: огонь попал в открытый пороховой отсек, и «Евстафий» за одно мгновение взлетел на воздух. Подвиг команды «Евстафия» затем красочно описывал Алексей Орлов в своих донесениях императрице: «Все корабли с великою храбростью атаковали неприятеля, все с великим тщанием исполняли свою должность, но корабль адмиральский «Евстафий» превзошел все прочие…» И позднее: «Свист ядер летающих и разные опасности представляющиеся и самая смерть, смертных ужасающая, не были довольно сильны произвести робости в сердцах сражавшихся со врагом… россиян, истинных сынов отечества…»^{99}

Из команды «Евстафия» более чем в 500 человек спаслось лишь 58. Среди спасшихся были адмирал Спиридов и его сын, молодой офицер, служивший под началом отца, и Федор Орлов, брат главнокомандующего.

Очевидец сражения, князь Ю.В. Долгоруков, находившийся близ главнокомандующего во время боя, рассказывает в своих мемуарах, что, увидев взрыв на «Евстафии», граф Алексей Григорьевич тяжело воспринял предполагаемую гибель брата, с которым был очень дружен: «…он бросил имевшуюся в руках его бриллиантовую табакерку и только выговорил: «Ах, брат!»^{100} Что младший брат выжил и о его героическом поведении перед лицом страшной смерти Алехан узнал лишь после сражения, когда отыскал его и Григория Андреевича Спиридова; Федор держал в одной руке шпагу и имел бы весьма геройский вид, кабы не ложка с яичницей в другой руке, а у адмирала в руках была большая рюмка водки.

Блестящая победа в Хиосском проливе, однако, не означала, что турецкий флот повержен: большая часть кораблей изначально стояла в Чесменской бухте, или, как тогда ее называли в России, в Сисьме; туда же отступили оставшиеся турецкие корабли. Орлов принял решение окончательно разгромить противника, иначе, как говорилось в его приказе, «…не можем мы и к дальним победам иметь свободные руки»^{101}. Для этого был предложен план: несколько кораблей блокируют выход из бухты, чтобы турки не смогли больше бежать, а оставшаяся часть русской флотилии нападет на стоящие в Чесме суда: «…сие их убежище будет и гроб их» ( Г.А. Спиридов). Риск был велик; чтобы снизить потери, было предложено первым в атаку послать 4 брандера. Нагруженные взрывчаткой и порохом корабли под командованием добровольцев — капитана-лейтенанта Р.Г. Дугдэля, лейтенантов Д.С. Ильина и Ф.Ф. Мекензи и мичмана князя В.А. Гагарина. Под брандеры были отведены приставшие к русскому флоту греческие суда; их командующий артиллерии всей флотилии Ганнибал начинил взрывчатыми веществами. В помощь брандерам Орлов выделил четыре линкора, которые должны были войти в Чесму и, встав на якорь вблизи противника, вести артиллерийский огонь по турецким кораблям; два фрегата, которые должны были стрелять по береговой артиллерии противника, и бомбардирский корабль «Гром», командиром которого был Ганнибал.

Атака на турецкий флот началась в лунную ночь с 25 на 26 июня. Незадолго до полуночи корабли сопровождения вошли в бухту; линкор «Европа», первым подошедший к врагу, почти 30 минут сражался с турецкими кораблями, поджидая подмогу. Когда загорелся один из турецких кораблей, брандеры по сигналу с линкора «Ростислав» под попутным ветром помчались на вражеский флот, стоявший беспорядочно. Интересно, что турки, ждавшие в бухте эскадру из Стамбула, которая, как они знали, уже вышла им на подмогу, не видели в атаке русских опасности. Гассан-бей был убежден: русские испугались гнева великого султана и решили сдаться. Поэтому турецкие моряки просто смотрели на свою приближающуюся гибель и предвкушали, как они закуют русских перебежчиков в кандалы и привезут султану в дар.