Братья по крови. Книга пятая. Особо опасен

Силы внезапно закончились. Я сел, тяжело дыша, тупо пялясь незрячими глазами куда-то во тьму…

Безнадёга и полное непонимание происходящего, кажется, проникло во все клеточки моего организма. Снова всё завертелось и закрутилось, а меня, как в огромную воронку, снова увлекло и затянуло в какую-то непонятную чёрную пустоту.

Глава 8

Глава восьмая.

Полёты во сне и наяву…

Когда?

Ещё не разобрался, но надеюсь, что всё ещё 1974 год.

Где?

Скорее всего, в США, штат Монтана. Очень похоже, что я по-прежнему нахожусь всё ещё в той же пещере, где я потерял сознание 31 августа 1974 года.

Александр Тихий.

Пробуждение было… Странным.

Я лежал на спине, совершенно не ощущая своего тела. Нет. Я чувствовал, что оно есть и оно здесь.

Вот оно моё тело. Лежит на спине. Мне не тепло… не холодно… Я себя не ощущаю никак. Вязкая слабость во всём теле и абсолютная апатия. Но я точно знаю, что именно эту апатию мне надо победить и преодолеть, иначе… А что иначе? Не знаю… Пока не знаю.

Я смотрю прямо вверх. И почему-то мне кажется, что зрение ко мне начало возвращаться. Я же могу разглядеть потолок. Вон он. Нависает надо мной неровными камнями… Скосив глаза, я даже смог обнаружить источник света. Это узкая щёлочка в каменной где-то слева от меня. Если мне не изменяет память, то там когда-то, не помню уже когда, располагался вход в эту пещерку. Но вроде бы в прошлый раз, когда я мокрый и злой проникал через него, он пошире был как-то. Я же в него проходил целиком, лишь слегка нагнувшись. Нет. Это в позапрошлый раз я входил, а в прошлый, я лез, карабкаясь по мокрым камням в мокрющей одежде под проливным дождём, очень напоминающим тропический ливень.

Что со мной. Слабость во всём теле понятна, сухость во рту тоже… Интересно, я всю колу допил вчера?

Это было вчера? Разве… А какой сегодня день?

Бутылка с колой валяется на каменном полу. Лежит на боку и горлышко пробкой не закрыто. Блин блинский… Пустая, что ли? Кое-как протягиваю руку и хватаю её. Нет. Не пустая. Что-то ещё есть на донышке. С жадностью начинаю вливать в себя тёплую жижу и тут же выплёвываю обратно, когда мне в рот вместе с противной и невкусной жидкостью попадает какое-то насекомое, судорожно шевеля всеми своими лапками сразу. Продолжаю отплёвываться уже сидя. Кажется, что инцидент с чуть не проглоченным насекомым, меня немного даже взбодрил.

* * *

Отплевавшись и чуть не проблевавшись, я стал хоть чего-то соображать. Какая связь между чуть не проглоченным насекомым и прочищением мозгов, я не знаю. Но я немного пришёл в себя и кое-что понял. Я в пещере. А той же самой, куда забрался мокрый от дождя какое-то время назад. Сколько времени прошло — я понятия не имею. Свет, проникающий через щёлочку — это то, что осталось от входа, через который я сюда попал. Вход завален снаружи. Чем? Ещё не знаю. Но знаю, что теперь мне придётся очень постараться, чтобы выбраться наружу. И чем быстрее, тем лучше. Плохо дышалось мне исключительно из-за того, что щёлочка осталась только в верхней части бывшего входа. Выдыхаемый мною углекислый газ, как более тяжёлая субстанция, скапливается внизу. А так, как я лежал на «полу», то и дышать мне становилось всё труднее и труднее. Сознание я мог потерять по причине того, что меня один кретин из военной полиции огрел прикладом по башке. А провалялся без чувств я так долго, наверняка из-за того, что промокнув до нитки, замёрз на ветру и подхватил какую-нибудь простуду. Все причины сошлись в одну точку. Я валялся с температурой, в то время, когда мой организм, ослабленный голодом и обезвоживанием, судорожно боролся с простудой. Ну а теперь я должен посмотреть, что там случилось с нашим входом в пещеру.

* * *

Копаю выход уже так давно, что снова промок до нитки. На этот раз от пота. Теперь я точно знаю, что означает выражение «Сизифов труд». Стоило мне только чуть-чуть расширить щель, как туда тут же начинает затекать жидкая грязь с мелкими камнями. А крупный валун, перегородивший большую часть входа, по-прежнему стоит непоколебимо и незыблемо. И чтобы к нему подлезть, с целью попытаться использовать рычаг в виде винтовки М-16, мне надо ещё долго копать, копать и копать…

Я копал, уставая и почти вырубаясь от голода и слабости в теле. Отдыхал прямо тут, поскольку дышать возле щели было гораздо лучше. Я вдыхал свежий воздух и копал, копал, копал…

* * *

Две винтовки я сломал. Ну, как сломал? Вряд ли из неё потом можно будет стрелять с таким кривым стволом. Хотя я в своём прошлом будущем видел ролик в интернете, где какие-то умники всё-таки стреляли из гнутых стволов. Но я не буду так экспериментировать. Своя шкура дороже. А винтовки эти мне на фиг не нужны. Не верю я в них. Слышал ещё вьетнамские байки, что даже америкосы забирали у убитых вьетконговцев наши советские калаши, потому что у Михаила Тимофеевича автоматы получились качественнее, чем эти пластмассовые винтовки. Вот Ремнингтон на короткой дистанции — это вещь, а эти пукалки так себе поделки.