Братья по крови. Книга шестая. Гуд бай, Америка…

— Дай, поцелую! И всё пройдёт… — утешая расстроенную девушку, лезет к ней Лёха, целуя ушко.

Вспоминаю старый анекдот.

— Молодой человек! А Вы случайно таким же способом геморрой не лечите?

Секундная пауза… И дружный смех разносится над полем.

Да, блин, анекдот. Самолёт вверх тормашками, люди побитые, тростник поломанный… И просто гомерическиий смех, раздающийся в утренней тишине.

* * *

Вспоминая местность, которую я наблюдал сверху, за какое-то время до нашего, так сказать, благополучного приземления, мы бредём сквозь заросли сахарного тростника. Чувства, что мы движемся в правильном направлении, у меня нет. Из ориентиров — только солнце, которое, как всем известно, восходит именно на востоке.

Самолёт мы бросили. Он своё уже отлетал. Забрали из багажного отделения сумки с нашими вещами и остатками денег, да и потрусили куда глаза глядят. А куда им глядеть-то, если кругом высоченные стебли тростника да и только. Даже кукуруза — и то растёт пониже, да и пореже.

Вот чего сейчас больше всего не хватает, так это пару мачете для меня и для брата. С этим длинным полуножом-полумечом путешествовать сквозь густые заросли тростника было бы гораздо сподручнее. И хотя за неимением гербовой пишут и на туалетной бумаге, но вот, увы, если нет мачете, то перочинным ножичком или моим балисонгом тут не обойдёшься.

Поэтому, сменяя друг друга, мы с братом по очереди пробиваем узкую тропу сквозь заросли, и движемся куда-то в том направлении, где по моим прикидкам должна находится автодорога.

Солнце уже жарит совсем не по-детски, и пот стекает по телу. Скоро уже в ботинках хлюпать начнёт. Спина-то вся уже мокрая насквозь. Рубашка прилипла к телу. А всё тело зудит и чешется…

* * *

На дорогу мы выбрались, задолбавшись в конец.

Странно. На дороге было пусто. А что странного? Да то, что тут уже почти как час назад с неба грохнулся самолёт, и это никого совсем не волнует. То есть не волнует абсолютно совсем. И не волнует абсолютно никого. Правда и дорога была, скажем, так себе… Не хайвей и не автострада. Совсем обычная такая дорога местного значения с хреновым покрытием…

— Ну и куда нам теперь идти? Налево? Направо? — интересуется Маринка.

Даже странно. Она не ёрничает, не вредничает, а просто интересуется. Видимо укатали Сивку крутые горки, а Маринку укатала вусмерть долгая дорога в зарослях сахарного тростника.

Ориентируясь по положению солнца. Тыкаю пальцем направо.

— Туда?

— Ты уверен?

Это уже брат подключился. Несмотря на вполне приличную физическую подготовку, Лёшка тоже выглядит не ахти. Наверняка и у меня вид не лучше. Блин. Да нас даже попутная машина подбирать не станет, поскольку мы больше всего похожи на хиппи, которые больше месяца прожили вдали от людей, ночуя в стогу сена.

— Я уверен. — отвечаю ему. — Вон солнце. Видишь? Значит там восток. Туда и пойдём.

— А вдруг до города ближе в другую сторону?

— А тебе не всё равно?

— Маринка устала. Да и я тоже уже на пределе.

— Понимаю. Но, что ты от меня вообще хочешь?

— Ничего. Просто… Ты точно уверен, что мы идём в правильном направлении.

— Лёха! Я уже ни в чём не уверен. Знаю только, что везёт нам в последнее время, как утопленникам. Куда ни пойдём, везде во что-нибудь вляпаемся.

— Саня! Это наверное от того, что у них тут везде насрано.

— Братишка. А что, там в Москве у нас лучше что ли было? То гопники, то опять какие-то гады… И потом у меня в Европе тоже, то понос, то триппер…

— Может, мы что-то не так делаем?

— Не знаю, брат. Может быть… Ну и что ты предлагаешь?

— Сашок! Это ты у нас генератор идей. Вот ты и предлагай!

— Пускай вон конь думает! У него голова больше…

— Какой конь?

— Во-он тот!

Лёшка повернулся в указанном направлении. А там и действительно, лениво перебирая ногами, двигался конь… Хотя может и лошадь. Отсюда не видать Коняга-доходяга тащила за собой какую-то повозку и ме-едленно… очень медленно приближалась к нам по дороге.

* * *

Мы трясёмся в скрипучей повозке, а я пытаюсь «допросить» нашего возницу. Оказалось, что это местный пастор. Я уже прояснил для себя кое-какую информацию о том, почему мы так долго брели по дороге в полном безлюдном одиночестве.

Мы приземлились на краю заповедника, а потом ещё и пошли не в ту сторону. И наш маршрут протекал по заштатной местной просёлочной дороге. Короче… Двигались мы практически параллельно основной магистрали, причём постепенно от неё отдаляясь.

Ну а местность тут была малонаселённая, зато это малое население было уж больно набожным. Тут от одной церкви до другой было от пяти до семи километров. Но все какие-то не такие, как у нас. Пара методистких церквей, одна пятидесятников, и ещё одна, тоже каких-то баптистов-кальвинистов.

На мой вопрос, где тут можно купить машину, пастор посмотрел на меня, как на инопланетянина. И я понял, что попали мы конкретно.

10 октября. 1974 год.

США. Штат Флорида. Венеция.

Александр Тихий.