Братья по крови

– Ну, что… С порядком ты, должно быть, ознакомлен. За качество процедуры отвечаю я, так что давай, наверное, сразу ознакомимся с ужасами?

Он прошел к скамье и какое-то время разглядывал там свой инструментарий, после чего кое-что отобрал и, подойдя, выложил перед Музой.

– Вот, гляди. Начнем, думаю, с ног и далее будем продвигаться вверх. – Он поднял железные клещи и, щелкнув ими, подмигнул. – Это для ступней. После этого начну свежевать тебя, закатывая кожу к лодыжкам. – Анк взял хирургический нож и пару небольших мясницких крюков. – Затем сломаю тебе ноги, а этим вот разобью колени. – Он показал Музе ломик. – Если после этого язык у тебя не развяжется, то займемся твоей торчалкой и яичками. С ними тебе, друг мой, придется распрощаться. Хотя до этого дело, скорее всего, не дойдет. Смею заверить, словоохотливость к тебе придет значительно раньше.

Муза изо всех сил сохранял твердость и на устрашение отреагировал бесстрастным взглядом. Но из-под волос по его лбу прокатилась капелька пота. Дознаватель бережно снял ее со лба узника толстым коротким пальцем.

– Храбрости-то у нас, я гляжу, не море разливанное, а? – хохотнул он ехидно, слизывая со своего пальца пот пленника, после чего поднял клещи и придвинулся к стопе Музы.

Узник скрипнул зубами и напрягся всем телом, силясь унять свой ужас перед тем, что должно было произойти. Рука мучителя схватила его ступню и жестко сжала. Муза, извиваясь, яростно вывертывал ногу, стараясь ослабить железную хватку.

– Эй, Септимий, – окликнул экзекутор, – чего стоишь без дела? Помогай давай. Держи вон ту ногу.

Коричневая туника подошла и, безучастно схватив ступню узника, прижала ее к столу. Муза почувствовал, как металл смыкается вокруг большого пальца, с безжалостной силой сдавливая плоть и кость. Анк с резким вдохом сдавил ручки клещей. Кость громко хрупнула, вызвав у Септимия смешок. Лицо Музы исказилось от невыносимой боли.

– Дайте знать, когда он будет готов разговаривать, – сказал человек в затенении. – Я буду наверху.

Он вышел из алькова, и Муза сморгнул слезы, чтобы лучше рассмотреть его. Сердце в груди замерло, когда взгляду предстали тонкие мрачные черты секретаря императора Клавдия. Нарцисс – уже давно подлинная власть за троном, которую теперь оспаривал его главный соперник Паллас. Последний как раз был хозяином Музы. Он намеревался уничтожить Нарцисса сразу же, как только со смертью императора власть перейдет к его приемному сыну Нерону. Паллас уже пробрался на ложе Агриппины, матери этого юноши. И манипулировать ею он вознамеривался столь же тонко и верно, как Нарцисс некогда управлял Клавдием. Это было лишь делом времени. Два царедворца, Нарцисс и Паллас, были непримиримыми соперниками, так что до тех пор, пока Нарцисс не вызнает всего, что хочет, снисхождения Музе было не видать.

Он почувствовал, как клещи захватили большой палец другой ноги. Нарцисс бросил на узника взгляд, полный ядовитого презрения, и вышел из пыточной, услышав на выходе, как под железными клещами Анка снова треснула кость.

Солнце уже садилось, когда Септимий поднялся по лестнице в покои своего хозяина. Отирая руки о чистую полоску ткани, отодранную от туники Музы, он вошел в небольшой триклиний над пыточной. Нарцисс сидел один на простом деревянном табурете у столика. Перед ним стояли глиняная чаша и пустое блюдо с остатками еды, за которой советник отлучился на соседний рынок, притомившись слушать вопли и стенания, раздававшиеся снизу.

– Он готов говорить.

– Да неужто? А я уж было разуверился в Анке…

– Анк старался на славу, отец. Так что дело не в нем, а в Музе. Он действительно оказался человеком упорным.

– Человеком, говоришь? – рассеянно усмехнулся Нарцисс. – Ладно, хорошо. Если его удастся перековать, то значит, нами будет вовремя сделано полезное вложение.

– А если нет?

– Тогда он станет очередной потерей в схватке между мной и этим ублюдком Палласом. Будем надеяться, что Музу удастся убедить встать на нужную сторону. Идем.

Нарцисс повел своего сына вниз, в расположение подвалов под надежным домом, и спустился по лестнице в каземат, где его дожидался Анк вместе со своей жертвой. Здесь Нарцисс отвел взгляд от кровавых культей, в которые превратились ноги Музы, и сердито бросил:

– Сейчас же прекратить это безобразие!

Анк строптиво поджал губы, но повиновался и, протянув руку к окровавленным лохмотьям – то, чем стала туника Музы, – как мог прикрыл ему ноги. Когда он управился, к столу осторожно подошел Нарцисс, стараясь по пути не замечать кровавых ошметков плоти и лоскутов кожи. Впору было приуныть. Муза, этот дрожащий всем телом калека, незряче пялящийся в потолок, вряд ли теперь подлежал спасению и перековке. Переусердствовали. Нагибаясь к нему, Нарцисс заслышал лишь бессвязные, полушепотом, молитвы.

– Мне сказали, ты готов к разговору.

Казалось, Муза его не замечает. Тогда Нарцисс подался ближе и, аккуратно взяв пятерней за скулы, повернул его лицо к себе так, чтобы их глаза встретились.

– Муза, мне нужны ответы на мои вопросы. Ты готов?