Братья по оружию

Раскинутый федеральными войсками невод все-таки не смог вместить в себя все возможные очаги сепаратистского движения, не хватило физических сил.

Не попал в эту антисепаратистскую сеть и аул Шишой. Узнав с утра, что происходит в других населенных пунктах, Карим Бансаров и его дядя Руслан Забгаев быстро смекнули, что к чему, и поняли: выход один – уходить в горы.

Сразу же отряду «самообороны» был объявлен общий сбор. И тотчас из многих домов к центру села потянулись вооруженные люди. На площади перед зданием, которое по старой памяти называли сельсоветом, собирались большой и бесформенной толпой. Несмотря на полуденную жару, никто не роптал, все терпеливо ждали, то и дело вслушиваясь в далекие раскаты артиллерийской канонады, между собой негромко обсуждая, бьют ли это танковые пушки федералов или все-таки полевая артиллерия. За долгие годы войны люди свыклись с существованием в зоне боевых действий и даже умудрились втиснуть свою жизнь в законы войны.

Время от времени кто-то из вайнахов поднимал голову и вглядывался в белесое сухое небо, проверяя, не летит ли вертолет или штурмовик. Но боевая авиация в это время действовала в других районах.

Тем временем в самом здании сельсовета проходил местный военный совет, где, кроме командира отряда самообороны Руслана Забгаева и эмиссара от «лесного командования», присутствовали шестеро командиров групп – «десятников».

Впрочем, как такового совещания не было, все собравшиеся были люди опытные и прекрасно понимали, что если федералы сегодня не пришли в Шишой, то обязательно придут завтра. Плотно обложат аул, и если вайнахи откажутся сдаться, то просто разнесут его, что называется, по камешкам.

Все, от командира отряда до самого молодого боевика, знали: за вторую чеченскую кампанию федеральные власти ни разу не заключали с повстанцами перемирия и каждый раз, окружив какой-то из отрядов, били его до полного уничтожения, и мало кому из боевиков удавалось вырваться.

– Бежать сейчас глупо, – первым сказал командир отряда Забгаев. – Можем сдуру напороться на гоблинов, и те нас уничтожат. Уйдем ночью так, что ни одна собака не унюхает, где скрываются наши шаги.

«Десятники» утвердительно закивали головами, встревожив длинные лопатообразные бороды. Когда все ясно, зачем горцу еще что-то говорить.

– Остается только выяснить, как будем уходить, – неожиданно нарушил молчание самый молодой из присутствующих «лесной» эмиссар.

Вайнахи недовольно уставились на Карима, а его дядя грубо спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Идти нам придется быстро и далеко, – заговорил Бансаров. – Поэтому брать тяжелое вооружение не будем. Оставим здесь, оно надежно запрятано, даже если федералы устроят зачистку, все равно ничего не найдут.

– А что с ракетами будем делать? – глядя на племянника в упор, спросил командир отряда. Этот вопрос не зря интересовал Руслана Забгаева – ракеты к партизанским «градам» были спрятаны в его сарае.

Правильно поняв вопрос дяди, Карим едва сдержал усмешку и невозмутимо сказал:

– А тут, к сожалению, ничего поделать нельзя. Ни унести ракеты, ни спрятать – слишком мало времени. А гоблины если проведут обыск, то обязательно тайник обнаружат. Поэтому мы поступим разумно: ракеты оставим в сарае, а когда будем уходить, я оставлю там «сюрприз».

Видя, как глаза командира отряда вспыхнули огнем ярости, Бансаров продолжил:

– Скажешь своей жене, моей тетке, чтобы перебралась к родственникам на другой конец аула. Когда все закончится, она сможет уехать в Ростов или даже в Москву к нашим братьям. Ей там помогут обжиться, вайнахи всегда помогают друг другу. За дом, за сарай тебе, дядя, заплатят и даже дополнительных денег дадут за каждого погибшего при взрыве федерала.

Гнев в глазах Руслана Забгаева погас, он знал: все, что только что сказал племянник, – правда. За диверсии против федеральных войск «лесное командование» всегда платило исправно. Последние годы только на этом и держалась война в Ичкерии.

Все вопросы наконец были обговорены, и можно было выйти на площадь к ополченцам, чтобы объявить им решение «местного военного совета». Боевики, недавно сошедшие с гор под амнистию, снова возвращаются в горы. Война продолжается, а потому пусть каждый вайнах возьмет с собой только самое необходимое для партизанской жизни.

Но покинуть здание сельсовета чеченцы не успели, из спортивной сумки Бансарова, небрежно брошенной на подоконник, раздался зуммер спутникового телефона.

Карим поспешно достал трубку и, с улыбкой кого-то поприветствовав, замолчал. С каждой секундой разговора его лицо становилось все мрачнее, наконец он отключил телефон и, зло глядя на присутствующих, объявил:

– Скоро по трассе через наш аул должен пройти федеральный БТР или БМП, – именно так он классифицировал выражение «железный шайтан». – Мы должны его уничтожить.

– Но если мы обстреляем броневик федералов возле аула, они вызовут подмогу, и от Шишоя останутся одни развалины, – хриплым голосом возразил один из «десятников».