Братья по оружию

Оба посмотрели на экран сканера. Полицейские осматривали тела парализованных и недоуменно переглядывались. Захваченный барраярец был молчалив и мрачен — как и полагается в подобных случаях. Спецназовцы проходят особую подготовку и могут противостоять пыткам и суперпентоталу; лондонская полиция ничего с ним не сделает, и он явно это понимал.

Марк покачал головой, глядя на заваленный телами коридор:

— А ты-то сам на чьей стороне?

— Ты что? — удивился Майлз. — На твоей, конечно.

Марк пристально посмотрел на него и нахмурился:

— Почему?

Действительно, почему? Майлз привычным жестом вздернул подбородок — и, видимо, неосознанно Марк сделал то же самое. Взаимоотношения людей с собственными клонами — загадочная штука. Но, с другой стороны, тот, кто специально идет и заказывает себе клона, с самого начала должен быть со сдвигом. Насколько интереснее завести ребенка с женщиной, которая сообразительнее, энергичнее и милее тебя: тогда по крайней мере есть надежда на эволюцию рода. Майлз почесал запястье. Спустя секунду Марк почесал руку. Майлз удержался и не стал зевать. Лучше не начинать такого, что потом уже не удастся остановить.

Так. Он знает, что представляет собой Марк. А теперь нужно понять, что тот собой не представляет. Марк не дубликат Майлза, несмотря на все усилия Галена. Он даже не брат ему. Айвен, с которым Майлза объединяет и прошлое, и настоящее, — вот его настоящий брат, и не важно, что они совершенно не похожи. Возможно, он недооценивал Айвена. Загубленное начало не переиграешь, хотя можно (Майлз взглянул на свою ногу, мысленно увидев искусственные кости) исправить. Иногда.

— В самом деле, почему? — вставил Айвен в затянувшуюся паузу.

— Милый Айвен, — отозвался Майлз, — неужели тебе не нравится твой новый кузен? Где же твои родственные чувства?

— Мне одного тебя более чем достаточно, спасибо. А твоего злобного близнеца, — Айвен пробормотал что-то вроде «чур, чур меня», — мне уже не выдержать. К тому же вы оба суете меня в чулан и запираете там.

— Но я по крайней мере предложил тебе выбор.

— Ага, знаю я этот выбор. «Мне нужны три добровольца: ты, ты и ты». Вспоминаешь? Как ты командовал мной и Элен Ботари, когда мы только-только научились ходить.

— Рожден повелевать, — усмехнулся Майлз, а Марк сдвинул брови, пытаясь представить себе Майлза, отдающего приказы своему рослому добродушному кузену, которому он до плеча недоставал. — Все дело в хитрости, — сообщил Майлз, словно прочитав его мысли.

Он смотрел на Марка, опустившегося на корточки и втянувшего голову в плечи, как черепаха. «Что это — злоба? Нет, скорее неуверенность. Уродство не только тела, но и духа, хотя Гален в качестве воспитателя вряд ли мог быть ужаснее моего собственного деда. Но для полной социопатии надо слишком сильно сосредоточиться на собственной особе, что вроде бы Марку не свойственно. Ему вообще не дали возможности стать личностью. Может, он, наоборот, недостаточно сосредоточен на себе?»

— Ты злобный? — весело спросил Майлз.

— Я ведь убийца, так? — огрызнулся Марк. — Чего тебе еще?

— Да ну? А мне показалось, это случилось в суматохе, непреднамеренно.

— Он схватил нейробластер. Я не захотел его выпустить. Тогда он выстрелил. — Воспоминания заставили Марка побледнеть, и отчетливее проступили темные тени под глазами. — Я и хотел, чтобы он выстрелил, — отчаянно добавил он.

Брови Айвена поползли вверх, но Майлз не стал просвещать его.

— И все-таки — непреднамеренно, — резюмировал Майлз.

Марк пожал плечами.

— А если бы ты был свободен… — медленно начал Майлз.

У Марка совсем по-детски сморщились губы:

— Свободен? Я? Каким образом? Полиция уже наверняка нашла тело.

— Нет. Прилив затопил перила, и море унесло труп. Пройдет дня три-четыре, прежде чем он всплывет. Если вообще всплывет. (И какое это будет страшное зрелище! Захочет ли капитан Галени опознать отца и предать земле? И где вообще Галени?) Предположим, ты свободен. Свободен от Барраяра и Комарры, и от меня тоже. Свободен от Галена и полиции. Свободен от всего и от всех. Что ты выберешь? Кто ты? Или ты можешь только реагировать на обстоятельства, а не создавать их?

Марк передернулся:

— Иди ты знаешь куда…

Уголок рта Майлза приподнялся. Он завозил сапогом по грязи на полу, едва удержался, чтобы не начать рисовать завитушки.

— Наверное, никогда и не узнаешь, если я буду стоять у тебя над душой.

Тут Марк выплюнул осадок своей ненависти:

— Это ты свободен!

— Я? — искренне изумился Майлз. — Я никогда не буду свободен так, как ты сейчас. К Галену тебя приковывал страх. Его власть равнялась длине рук — и тому, и другому пришел конец. А я скован… еще многим другим. Сплю я или бодрствую, далеко я или близко — не имеет значения, я всегда служу. Я никогда не принадлежу себе. И все же… Барраяр очень любопытное место, если, конечно, не смотреть на него глазами Галена. Сын Галена понял это.

Марк криво усмехался, все так же уставившись в стену:

— Опять пытаешься заполучить мое тело?