Братья по оружию

— Ты — в моей власти, женщина! Советую запомнить это хорошенько и вести себя полюбезнее!

Графиня Лигейя смерила бандита взглядом, каким, должно быть, посмотрела бы на конюха, если бы тот осмелился явиться, весь в навозе, в ее вельможные покои.

Она по-прежнему хранила молчание.

Поняв, что таким образом ничего от пленницы не добьется, «черный барон» решил сменить тактику и обернулся к одному из своих подельщиков:

— Наша гостья, кажется, привезла какие-то камешки на продажу? Где они?

Пардос с поклоном подскочил к главарю, протягивая ему изумительной красоты ожерелье, которое обнаружили в вещах графини.

— Так-так…— Тусцелла впился взглядом в драгоценное украшение. У него даже пальцы затряслись, когда он понял, что за вещь попала к нему в руки.— Сет и Митра! Неужели это они — Триста Звезд?! Или я сплю?! — Как завороженный, он поднял ожерелье над головой, любуясь игрой света в огромных изумрудах и жемчужинах.— Г…графиня, в…вы принесли мне ц…целое состояние…— От волнения он даже принялся заикаться.

Лигейя не сводила взора со Стервятника, и сейчас ее зеленые глаза горели, как смарагды ожерелья.

Не выдержав напряжения, Тусцелла подбежал к ней.

— Ну же, графиня! Что вы все молчите? О чем вы думаете? Жаль расставаться с камешками? Он обернулся к своим приятелям.— Эй, подайте нам вина! Пусть графиня выпьет — за наш успех!

Один из бандитов немедленно подбежал к главарю с кувшином и двумя бокалами, тот собственноручно наполнил кубок и протянул его женщине.

Та медленно подняла руку, приняла бокал — и так же медленно перевернула его, вылил на пол рубиновую жидкость. Тусцелла отскочил с ругательствами. Кто-то у него за спиной, не вы-. держав, захохотал. Стервятник рывком обернулся.

— Заткнитесь, псы, а не то я вам вобью зубы в глотку!

Но кто-то другой все равно продолжал смеяться. Взгляд Тусцеллы заметался в поисках наглеца…

Смеялась графиня Лигейя.

Бандит оскалился.

— Рад, что вам так весело, моя дорогая. Не поделитесь ли, что вас так порадовало?

Они впервые услышали ее голос — суховатый, чуть надтреснутый голос пожилой, полной достоинства женщины:

— Я думаю о том, что сделает с тобой мой сын, когда узнает об этом!

— Твой сын?! — Тусцелла разразился хохотом.— Это который же? Святоша митрианец? Или этот слизняк Пронтий? Или…

Лигейя покачала головой.

— Мой сын, Тусцелла. И ты знаешь, о ком я говорю.

Рыжеволосый побледнел, отступая на шаг. С уверенностью, которой отнюдь не ощущал, возразил:

— Грациан ничего не сделает. Он не станет рисковать жизнью любимой матушки — а ты все же в наших руках, не забывай! И мы можем быть не так вежливы, как ты привыкла у себя во дворце!

Задумчиво, словно давая добрый совет, графиня отозвалась, сочувственно качая головой:

— Но ты не сможешь держать меня тут вечно. Меня видели слишком многие — похищение не удастся скрыть. Стоит Лаварро узнать — он сотрет твой притон с лица земли. Тебе не выстоять против всей коршенской армии. А если надеешься прикрываться мною, как щитом… Напрасно. Лаварро с готовностью пожертвует мною — чтобы потом отомстить втройне за оскорбление. Никто не станет вести с тобой переговоры только ради спасения моей жизни!

— А вот тут вы ошибаетесь, графиня! — Тон Тусцеллы был исполнен злорадства.— Один человек на это пойдет. И с радостью. Потому что с моей помощью сможет наконец заставить графа Лаварро отречься от трона — в свою пользу! Со мной граф, может, и не стал бы торговаться, но вот дружку моему отказать никак не сможет! — Он вызывающе посмотрел на Лигейю.— Не верите, что это получится?

Несколько мгновений женщина словно взвешивала про себя сказанное — затем опустила голову.

— Так, значит, Грациан был прав… В семье, действительно, есть предатель! И кто же готов купить себе корону такой ценой?

— А вот это…— Тусцелла не скрывал торжества,— Вы узнаете в свое время, графиня!

— Зачем же тянуть? Будем считать, этим ожерельем я заплатила достаточно, чтобы узнать его имя…

Стервятник мерзко захихикал, оглянулся на своих товарищей.

— Ну что же, большой беды не будет, если я уже сейчас поведаю, кто будет нашим следующим правителем. Клянусь Небом, графиня, вы будете удивлены…

* * *

…Они очнулись в клетке. С трех сторон — сплошная каменная стена без окон, с четвертой — решетка, железные прутья в палец толщиной. Напротив, лениво укачивая, словно младенца на коленях, меч в ножнах, уселся стражник, толстый, бритый наголо парень, обвешанный золотом.

Похоже, неистощимый поток ругательств, которыми осыпал его киммериец, приводил охранника в истинное восхищение: тот пару раз даже принимался цокать языком и кивал, словно брал на заметку какое-то особо удачное выражение.

Конан мог бы продолжать так бесконечно долго — одновременно пытаясь незаметно ослабить узел, стянувший руки за спиной… пока что, увы, безрезультатно, как вдруг Палома окликнула его неожиданно сладким голосом:

— Сигерд, любимый муж мой!