Братья по оружию

— Собственно, замыслил не я,— пояснил Грациан.— Так получилось, что помощь нужна одному моему другу. Впрочем, вы с ним знакомы. Это Гарбо, помнишь его?

Гарбо? Конан нахмурился. Они встречались всего один раз, и свела их опять же Палома — когда они все вместе искали убийцу барона Скавро и распутывали заговор Кречета в Коршене. Парень показался северянину тертым пройдохой с повадками убийцы, и как выяснилось позже, он не ошибся. Гарбо был одним из главарей воровского «дна» в Коршене, третьим человеком в местной преступной иерархии. Сам Конан немало якшался с подобными людьми в Шадизаре и Аренджуне, да и в других местах, так что прекрасно представлял себе, с кем имеет дело. Но что может связывать этого человека с Грацианом? Ведь тот все же был пусть и незаконным, но отпрыском правящей династии Коршена!

Без обиняков, верный себе, он так и спросил Месьора. Тот засмеялся коротким, лающим смехом.

— Мы с Гарбо — одного поля ягоды. Хуже того, родичи. Двоюродные братья, и оба бастарды. Мать его была обычной потаскушкой, зато отец… Бывший наследник коршенского трона, смешно сказать!

— Тот самый, которого…— Конан не договорил. На его взгляд, в истории этой, кровавой, запутанной и грязной, как и любая борьба за власть, не было ровным счетом ничего смешного. В свое время, тридцать с лишним лет назад, нынешний граф коршенский Лаварро, безродный аргосец, силой повел под венец дочь прежнего правителя, в ту пору как раз беременную Грацианом (кто был отец младенца, никто не знал, хотя слухи ходили самые разные…), после чего вместе с верными ему наемниками вырезал все остальное семейство, от стариков до юнцов, таким образом обеспечив себе законное престолонаследие. Так одна династия сменила другую. И уцелела лишь супруга графа, ее сын-бастард, а вот теперь еще, оказывается, этот Гарбо…

Одно соображение, впрочем, Конана заинтересовало.

— Так, выходит, Гарбо тоже готов претендовать на коршенский трон? И Орден Кречета вполне мог иметь дело именно с ним…

Грациан покачал головой.

— Никаких шансов. Незаконнорожденный никогда, ни при каких обстоятельствах не может принять графскую корону. Это закон повсюду в Коринфии, в том числе и здесь, в Коршене. К тому же Гарбо, с его разбойничьими повадками, во дворце не усидеть. Нет, уж можешь мне поверить, нынешнее положение устраивает его куда больше. А если ты еще поможешь ему решить одну небольшую проблему…

Что ж, по собственной воле Конан едва ли согласился бы работать на пару с этим проходимцем, но сейчас его просит друг — а это совсем иное дело!

— Сделаю, что смогу,— коротко отозвался он, и этого было достаточно. Грациан уже не раз имел случай убедиться, что слово северянина крепче стали.

* * *

Месьор ничего не рассказал Конану о планах Гарбо, предпочитая, чтобы тот сам поведал о своих затруднениях, и когда Меттерианор, верный слуга Грациана, наконец доложил о приходе гостя, северянин как раз задал интересовавший его вопрос:

— Кто еще будет в деле? Из тех, кого я знаю…

— Ты имеешь в виду моих кровников? — Так именовалась личная стража Месьора.— Или Палому?

— И тех, и других.— Среди кровников у Конана за те полгода, что он жил в Коршене, появилось немало добрых друзей, и он был бы рад, если бы кто-то из них прикрывал ему спину — на Гарбо он положиться явно не мог.

Но Месьор лишь покачал головой.

— Дело это достаточно деликатное, а мои парни слишком хорошо известны в городе, я не могу подставляться в открытую. К тому же, тут потребуется деликатность и ловкость особого рода, которой… не учат простых стражников. А тебе опыта не занимать.

— Так бы сразу и говорил.— Конан хмыкнул. Собственно, они с Грацианом и познакомились-то, когда киммериец промышлял воровством в Заморе, так что ничего удивительного, что коршенец сейчас вспомнил об «особых талантах» своего приятеля.— А Палома?

— Н-нет.— Удивительное дело, но Месьор, похоже, смутился.— Я не хотел бы ее впутывать в эту историю.

Конан лишь приподнял брови, ничего не сказав, но Грациан верно истолковал его недоумение — и разразился смехом.

— Нет, приятель, дело отнюдь не в том, что я хочу уберечь эту сорвиголову от неприятностей — она их в любом случае отыщет себе выше крыши. Но, возможно, нам понадобится помощь одной особы… а мне очень не хотелось бы, чтобы они с Паломой встретились. По крайней мере, сейчас.

Чего Конан всю жизнь не выносил, так это излишней таинственности — особенно, когда темнить принимались друзья. Но, с другой стороны, чужие секреты надо уважать. Не хочет Грациан говорить начистоту — дело его. А там посмотрим…

Шум в дверях отвлек мужчин, и оба обернулись на звук шагов.

— Опаздываешь, Гарбо,— поморщился Грациан. Тот, пожав плечами, молча прошел по комнате и уселся. Так же молча потянулся и налил себе вина. Со стороны, отметил Конан, все это отнюдь не походило на встречу любящих родичей. Почему же тогда Грациан так рвется помочь своему братцу?

Коршенский «черный барон» тем временем поднял глаза, встретившись взглядом с киммерийцем. Тот и не подумал отвести взор. Несколько мгновений длилось молчаливое противостояние — наконец Гарбо ухмыльнулся.