Братья Шелленберг

Третий двор был самым маленьким. Там было совсем темно и дождевая вода с плеском стекала из какого-то дырявого желоба на середину двора. За опущенными грязными занавесками в двух окнах первого этажа мерцал тусклый свет.

Георг ощупью пошел на этот свет. Обоняние сразу подтвердило ему правильность адреса: пахло слесарной мастерской. И к этому примешивался еще один запах – запах свечей.

Дверь в квартиру слесаря была приоткрыта, и Георг заглянул в щель. Сердце у него так колотилось, что в этот миг он не мог бы выговорить ни слова. В комнате что-то поблескивало. – Что это? – свет свечей, точно на елке. От волнения он прикоснулся к двери, так что щель расширилась. Тут он увидел на столе в слесарной мастерской покойницу – крупную, толстую женщину. По обеим сторонам бледного, добродушно улыбавшегося лица трепетало пламя двух свечей. Он услышал, как кто-то всхлипнул, а потом громко откашлялся. Чья-то тень поползла по стенам и потолку, и громкий, грубый голос крикнул:

– Кто там?

– Простите за беспокойство, – пробормотал Георг, в то время как чья-то фигура уже приближалась к двери.

Рослый, плечистый человек стоял перед Георгом. Глаза у него были заплаканные. По-видимому, он растирал их грязными кулаками: толстые, черные ободки лежали вокруг глаз, как фантастические очки.

– Что вам надо? – грубо спросил мужчина, устремив на Георга пристальный и горящий взгляд.

– Я пришел очень некстати, – тихо ответил Георг. Взгляд этого человека испугал его. – Мне нужно было кое-что узнать.

Он спросил, живет ли еще здесь Христина Мерц. На лице у слесаря появилось презрительное выражение.

– Мерц? – заворчал он. – Ее здесь давно, давно уже нет. Но вам-то от нее что нужно, молодой человек? Уж не хотите ли вы заплатить по ее долгам? Она еще нам за Квартиру должна, за два месяца.

Георг попятился, пробормотав слова извинения.

Слесарь вышел за дверь и крикнул ему вдогонку:

– Тут еще осталась картонка этой особы со старыми тряпками. Не за нею ли вы пришли? Я вам ее принесу.

– Ничего мне на надо, – сказал Георг, торопливо шагая к воротам.

– Да подождите же вы! – закричал слесарь. – Куда вы так бежите? Подождите! Я ведь ничего худого не хотел сказать. Эй, вы!

У трактира возле ворот слесарь догнал его. Тут только Георг заметил, что этот человек с грязным лицом пьян.

– Вы хотели узнать про Христину? Я вам расскажу про нее.

– Расскажете?

– Да, пойдем.

С настойчивостью пьяного он потащил Георга в трактир.

– Мы по-хорошему поговорим о ней. – продолжал он, усадив Георга на стул, – по-хорошему. Дай коньяку, Антон! – крикнул он хозяину в безрукавке. – Да, Христина – славная девчонка, тонкая штучка, но… Я ведь вас пугать и обижать не хотел, – обратился он снова к Георгу и придвинул к нему рюмку. – Этого у меня в намерении не было. Вы видели, там лежит моя умершая жена, вот почему я так из себя выхожу по всякому поводу. – Он опрокинул в гсрло рюмку коньяку и заставил выпить Георга. – Пейте, молодой человек, вы слишком бледны. Эй, Антон!.. Ведь и Христина подчас любила опрокинуть рюмочку. Не так уж она была строга.

– Христина? – в изумлении перебил его Георг.

– Ну да, Христина. Случалось, они вечером вместе распивали по рюмочке, ваша Христина и та, что там лежит. – Руш ткнул большим пальцем через плечо. – Как-то, знаете, она села на дрожки и – что вы на это скажете? – вывалилась с другой стороны. И смеялись же мы, ха-ха-ха, все смеялись! Ну, что ж такое? У всякого из нас свои слабости.

– Христина упала с дрожек?

– Да нет же, нет, та, что там лежит, с дрожек упала. Да пейте же вы, пейте до дна. Докажите, что не сердитесь на меня!

У Георга жгло в глазах. Он спросил, давно ли съехала Христина.

Слесарь призадумался. Сморщил заплаканное лицо.

– Давно ли? – сказал он. – Дайте подумать. Да, давно ли? Эй, Антон, может, ты помнишь? Эта маленькая, черная, знаешь, такая хохотунья?

– Она и в этом заведении бывала? – спросил Георг, стараясь скрыть удивление.

– Разумеется. Она никогда компании не портила, смеялась, шутила, забавные штуки рассказывала. Славная девчонка, шалая! Она собиралась на сцену. Всегда болтала нивесть что про какую-то актрису, у которой друг – миллионер. С ней вместе она и хотела на сцену пойти. Или в кино.

«Все это фантазия, – думал Георг. – Он ведь пьян».

– А куда Христина перебралась – вы не знаете? – спросил он.

Слесг. рь снова сморщил лицо, раздумывая. Казалось, он заплачет.

– Дайте подумать, – ответил он, – помнится, она вдруг исчезла. Не знаю. Дайте мне только подумать.

Хозяин принес еще две рюмки коньяку.