Братья Старостины

Но сыну вождя этого показалось мало. Чтобы продемонстрировать свою победу, он в тот же день повез Старостина на стадион «Динамо», в правительственную ложу. А потом решил спрятать его на военной базе в Переславле-Залесском — недалеко от Погоста, где в то время жила Александра Степановна. Причем на базу Старостина вместе с женой, младшей дочерью и Куровым, ставшим его своеобразным адъютантом, доставили на самолете, чтобы офицеры Берии снова его не перехватили.

Еще одна любопытная деталь. В мемуарах Старостина фигурировал некий генерал-лейтенант Огурцов, дававший указания офицерам о депортации. Но его фамилию Николай Петрович услышал случайно в телефонном разговоре, поэтому вполне мог неправильно воспринять. Скорее всего, речь шла о генерал-лейтенанте Сергее Огольцове, заместителе министра госбезопасности СССР.

Впрочем, и для Василия Иосифовича стало ясно, что решить вопрос можно только с помощью отца. Попробовал он заручиться и поддержкой сестры Светланы. Та была бы рада помочь, но сам глава государства отдыхал в Пицунде. А Старостину, который и так несколько месяцев находился в неопределенном положении, ждать было уже невмоготу. И он принял решение — ехать в Майкоп, приведя Сталину-младшему логичные доводы. Тот согласился.

Южный городок, кстати, стал выбором самого Николая Петровича. Там проживал Степан Угроватов, игравший ранее в комсомольском «Динамо», он помог бы освоиться на первых порах. Василий Куров отправился за компанию. Но местная милиция получила приказ из Москвы: Старостина не прописывать. Краснодар отказал тем более. Зато удалось связаться по телефону с полковником Грибановым, и тот обещал помочь с обустройством в Ульяновске.

И не подвел: формально Старостину поставили штамп о прописке вне городской черты, а в действительности он начал тренировать ульяновское «Динамо». Василий Куров и вовсе перевез с Дальнего Востока семью, то есть устроился в городе на Волге прочно и стал по сути играющим тренером. По традиции тех времен футболисты зимой играли в хоккей с мячом, а в этом виде спорта Василий Георгиевич как раз сделал себе имя. Николая же Петровича домочадцы навещали наездами, причем выбиралась даже Женя с маленьким сыном Колей.

Однако через год Берия снова напомнил о себе. В Ульяновск пришло решение коллегии МГБ: отправить Старостина на пожизненную ссылку в Казахстан.

Снова приходится процитировать рассказ Курова-младшего: «Хотели отправить, кажется, на вечное поселение в Казахстан. Николай Петрович был настолько подавлен, что пытался покончить жизнь самоубийством. Отец его практически из-под поезда вытащил, силой не дал прыгнуть на рельсы, хотя тот уже готов был, и никакая охрана помешать не могла. Старостин мне сам об этом потом рассказывал — причем даже о двух попытках самоубийства. Говорил, что нервы у него были ни к черту… Отец, кстати, мне об этой истории никогда не говорил».

Елена Николаевна прокомментировала публикацию:

«В первый раз об этом слышу. Папа вообще никогда не был пессимистом, наоборот, во всех ситуациях старался сохранять оптимизм».

В общем, в достоверности такого поворота событий есть большие сомнения. И не только потому, что тема суицида нигде и никогда более не возникала. Просто Владимир Куров уверял, будто отправка в Казахстан произошла после того, как оперативники МГБ «со второй попытки» схватили Николая Петровича за территорией дачи, на которой он находился под охраной «сталинских соколов». И именно тогда Василий Сталин послал-де самолет с бойцами на перехват. Более того, в «строго охраняемом поезде» Старостина якобы везли вместе с Куровым-старшим. Но ведь Николай Петрович пояснял, что отправили его из Москвы одного и в обычном пассажирском вагоне, а друг Василий появился в Орле вместе с начальником контрразведки ВВС округа. Подрывают доверие к тексту интервью и другие ошибки, бросающиеся в глаза. Например, рассказчик дважды назвал супругу Старостина Антониной Петровной, хотя она — Антонина Андреевна.

Или вот еще один пассаж из интервью:

«…На сталинской даче было озеро, и Старостин с отцом не раз там на лодках катались. Однажды за ними увязалась собачка, тоже обитавшая на даче. Когда-то ее подарил Иосифу Виссарионовичу какой-то восточный правитель — то ли шах, то ли султан. Как потом выяснилось, она умела нырять и под водой плавать. Но они-то этого не знали!

В лодке были Старостин, его жена и две дочки, мой отец и эта собачка. Она почему-то все время повизгивала, и папе это надоело. Девчонки тоже жаловались: „Что она все скулит?“ И отец, человек эмоциональный, в какой-то момент взял и пнул ее. Она ушла под воду как камень. А там глубоко.

Все подумали, что собачка утонула. Николай Петрович за голову схватился, его супруга Антонина Петровна (Андреевна. — Б. Д., Г. М.) тоже: „Вася, мы же приедем — нас расстреляют!“ А у этой собачки на даче была комната отдельная с кроватью, кормили ее особыми продуктами. В общем, свернули они тут же свой отдых, вернулись убитые. Бредут грустные к дому, заходят — а собачка на кровати своей лежит!»

Реакция дочери Николая Петровича однозначная: