Братья Стругацкие

Но мы рассказываем о 1962-м. Самый разгар оттепели, период стремительного взлёта НФ. И там, на Сущёвке, по вечерам, после работы собирались умные, талантливые, внутренне свободные, одержимые сумасшедшими идеями люди. Они понимали друг друга, они мечтали об одном общем прекрасном будущем, их объединяла эта мечта. Хотя они тоже были очень разными и по-разному видели путь в это будущее, было весело, увлекательно, жарко — здорово было! Аркадий Стругацкий, Анатолий Днепров, Еремей Парнов, Михаил Емцев, Дмитрий Биленкин, Север Гансовский, Ариадна Громова, Георгий Гуревич, Роман Подольный, Александр Мирер, Рафаил Нудельман, Владимир Григорьев, Александр Полещук, Нина Беркова, Александр Колпаков, Всеволод Ревич — вот те, кто были ядром семинара, а из примкнувших к ним в ту пору молодых и вспомнить некого, во всяком случае, оставшиеся в живых старики вспомнить не сумели. Разве что Юрий Медведев памятен многим. Да только о нём разговор особый, совсем особый…

Видно, и впрямь был это не совсем семинар, потому и не взрастил новую смену. Да и какая там смена — в глухие семидесятые… Всё-таки это был клуб, туда для более солидного разговора приглашали учёных-футурологов, например, историка и педагога Игоря Васильевича Бестужева-Ладу, уже тогда интересовавшегося фантастикой и начинавшего писать к ней предисловия, или демографа и социолога Эдварда Артуровича Араб-Оглы; физиков и математиков тоже звали. Появлялись люди из других городов, если совпадали дни их приезда с днём семинара: переводчик Евгений Вайсброт из Подмосковья, замечательный поэт и фантаст Вадим Шефнер из Ленинграда, Генрих Альтов, Евгений Войскунский — из Баку, Владимир Савченко и Игорь Росоховатский — из Киева, Борис Стругацкий… Вот тут опять разночтения: Парнов и Клюева помнят его там, а сам БН уверяет, что в посиделках у Жемайтиса никогда не участвовал. Не станем удивляться: Рафаил Нудельман правильно вспоминает, что БН незримо присутствовал всюду, где бывал АН: «Аркадий то и дело говорил: „А вот Борька думает… а вот Борька сказал…“ — и чувствовалось, что „Борька“ для него — интеллектуальный авторитет».

А после семинаров уже более узкой компанией шли, как правило, к Громовой на Большую Грузинскую улицу в дом неподалёку от зоопарка. Метро «Краснопресненская» — две остановки от «Новослободской», а можно было по хорошей погоде и пешком прогуляться под интересный разговор. Тем более что по дороге всё равно надо было зайти в магазин. Впрочем, чаще делали это не по дороге, а специально снаряжали двоих-троих в любимую высотку. Там гастроном хороший. Случалось и Стругацкому бегать, он это любил — руководить подобными закупками в магазине и самолично организовывать стол (в отличие от семейного хождения по магазинам, от которого всегда уставал ужасно, на что и жаловался в дневниках). А на тех сборищах закуска была немудрящей — хлеб, колбаса, — ну а пили, как правило, коньяк, такую моду взяла московская интеллигенция. Разница по цене между коньяком и водкой была тогда несущественной. Конечно, пили и чай, если засиживались до глубокой ночи.

Громова, старшая среди всех (1916 года рождения), знала многих не только писателей, но и художников, музыкантов, артистов. У неё не однажды сиживал Высоцкий и пел под гитару. Но со Стругацкими (БН подтверждает, что был у Громовой) Владимир Семенович как-то разминулся, познакомились они иначе и на несколько лет позже.

Вообще, круг творческой интеллигенции начала 1960-х с одной стороны был весьма узок, все знали всех через второго человека — уж наверняка. Да и мест для встречи было по пальцам пересчитать, а с другой стороны, сообщество легендарных шестидесятников дробилось всё-таки на несколько весьма закрытых компаний, не пересекавшихся никак. Вот и получалось, что люди, которым сам бог велел познакомиться и подружиться, ходили друг мимо друга годами, и многие великие надежды и возможности отодвигались на неопределённое время или вовсе рушились… А может быть, они и не стоили того?

Не станем гадать. Те, кто хотел познакомиться, делали это решительно и прямо. Вот, например, будущий математик с мировым именем Юрий Манин, именно тогда, в 1962-м, взял да и написал письмо АБС на адрес издательства. А писатели взяли да и ответили ему: