Братья Стругацкие

«Если мы хотим, чтобы фантастика занимала в советской литературе и мировой культуре место, принадлежащее ей по праву, место действенного пропагандиста самых передовых идей, была бы на деле могучим средством воспитания молодого поколения и действительно острым оружием в идейной схватке двух миров, если мы хотим, чтобы наша фантастика развивалась и совершенствовалась качественно, мы должны обеспечить ровный, систематический поток её публикаций. Другого пути просто не существует. У нас есть массовый читатель, умный и благодарный, ждущий этого потока с нетерпением. Но высятся ещё на пути этого потока завалы равнодушия, безответственности, дурных предрассудков, незрелых и злобных мнений. Именно они, эти завалы, лишают нас того, что так остро, до душевной боли нам сейчас необходимо — лишают нас издателя».

АБС и раньше были против монополии на издание фантастики и всюду, где могли, говорили об этом. Теперь же они окончательно понимают, что необходимо создать независимое, частное, свободное от цензуры издательство. А ещё — это чуть раньше тоже прозвучало открытым текстом — нужен свой толстый журнал. Вот так: всё, о чём раньше и подумать было страшно (крамола!), теперь представляется почти реальным.

В августе и сентябре была «Хромая судьба» в «Неве». Примерно тогда же в Москву приезжает из Риги Владимир Михайлов и предлагает опубликовать в своём журнале «Даугава» «Гадких лебедей». Вот это да! Правда, Владимир Дмитриевич предлагает на всякий случай дать повесть под замаскированным названием «Время дождя». Чтобы не дразнить гусей (дразнить гусей лебедями — хм, это сильно!), АБС, конечно, соглашаются. Повесть начнет печататься прямо с первого номера и заканчивается в июльском. А настоящей первой ласточкой перестройки становится публикация отрывка из «Лебедей» под названием «Прекрасный утёнок» в «Изобретателе и рационализаторе» № 9 за 1986-й с предисловием Всеволода Юревича.

Процесс пошёл, как любил говаривать тогда Михаил Сергеевич Горбачёв.

Но, конечно, главным событием года 1986-го стал Чернобыль, 26 апреля. Другие катастрофы — даже затонувший 31 августа в Цемесской бухте пассажирский лайнер «Адмирал Нахимов» (больше четырехсот жертв), — рядом с этой поблекли.

8 мая БН приехал в Москву, и в основном о Чернобыле они и говорили. Были и другие темы, но все скучные, организационно-финансовые. Ну и ещё в очередной раз обсуждался «Роман в письмах» (про борьбу с «МГ»). Перестройка всё-таки, вроде теперь можно… Увлеклись настолько, что АН даже не пошёл на съезд кинематографистов, хотя уже давно являлся членом СК. А съезд-то был примечательный, пятый по счёту, вошедший в историю под печальным названием «Съезд побеждённых». Это тогда вместо смещенного Льва Кулиджанова (хорошего, кстати, режиссёра) председателем был избран Элем Климов (тоже хороший режиссёр), сменилось в одночасье всё руководство Союза, сменилась идеология, сменились подходы… Не все последствия этого слишком стремительного переворота были положительными, но тогда случившееся было неизбежным и радостным. Кинематографисты бежали немножко впереди паровоза — другие творческие союзы, да и сама команда Горбачёва ещё не успели так лихо перестроиться. Но почему бы и не начать с кино? Зря, что ли, называлось оно важнейшим из искусств? А к тому же у киношников процесс долгий, и чтобы, скажем, «Асса» Соловьёва или «Холодное лето пятьдесят третьего» Прошкина вышли в 1987-м вместе с «Покаянием» Абуладзе, снимать их надо было уже теперь.

Фантасты пока отставали. Писатели в целом — ещё сильнее. И вообще за реальной действительностью не успевал никто. Жизнь во всём её многообразии — и позитивные сдвиги и страшные беды — как обычно, опережала самые смелые фантазии.