Братья Стругацкие

Было ещё одно событие в том году. Печальное. 28 июля скоропостижно умер Дмитрий Биленкин — было ему всего-то пятьдесят четыре года. На похороны АН, понятно, не приехал, смерть друга и без того произвела на него тяжелейшее впечатление. Татьяна Юрьевна (вдова Биленкина) вспоминает, как Елена Ильинична ей сказала: «Не надо звонить. Не надо ни о чём разговаривать, Алечка очень нервничает, когда всплывает это воспоминание». Не известно, была ли это правда, но разговор был, и общаться они действительно перестали.

И, наконец, пришло время рассказать о самом невероятном событии в жизни АБС. Летом 1987-го пришло им на адрес СП СССР приглашение в Брайтон (Великобритания), где проводился очередной, 45-й (задумайтесь на секундочку!) Всемирный конвент фантастов Worldcon-87. В самом приглашении ничего невероятного не было — их уже добрую четверть века присылали Стругацким по нескольку штук за год. И начальство писательское по старой привычке сунуло бумажку под сукно. Но времена-то переменились. Железный занавес, если ещё и не рухнул, то сильно проржавел, и через зияющие в нем дыры информация просачивалась уже неплохо. Трудно сказать, кто первый в окружении АНа услышал об этом приглашении, но Михаил Ковальчук переписывался в то время с Чарли Брауном — главным редактором «Локуса» и одним из организаторов Worldcon'а. Поняв, что происходит, Миша попросил Чарли выслать повторное приглашение и акцентировать внимание советской стороны на том, что Стругацкие приглашаются в качестве почётных гостей праздника, то есть их принимают на полный кошт. Браун так и сделал, и был создан прецедент. Как-то реагировать надо. Да и смешно уже было говорить о «невыездных» Стругацких в обстановке демократизации и гласности. Гласность у этой истории получилась и впрямь широкая.

Тогда АНу позвонили вполне официально из секретариата СП, и вот тут уже началась вторая серия — для Ковальчука и всех прочих друзей. АН сказал: «Не поеду никуда, ну их всех к чёрту, чего я в этой Англии не видел, говна-пирога! Когда хотелось, не пускали. А теперь я не хочу». Миша стоял насмерть и убеждал АНа, что это абсолютно необходимо нашей советской фантастике. Мариан Ткачёв грозил всеми карами небесными за отказ от такого шанса и уверял слёзно: «Натаныч, дуралей, ты себе сам потом не простишь!» Решающим аргументом стала мысль: «Борька, наверно, хочет поехать. Как же он без меня?..»

И они поехали. Об этом не пожалел никто.

Юрий Иосифович Черняков, отвозивший их на своей машине в Шереметьсво-2, вспоминает, как братья стояли в зале отлёта с сумками через плечо, оба в одинаковых серо-голубых серебристых костюмах — два красивых, сильных мужика, победивших время, и отсветы закатного солнца ложились на чёрный мрамор пола и стен…

Для рассказа об этой поездке мы располагаем путевым блокнотиком БНа и «отчётом» АНа, сделанным для журнала «Уральский следопыт». АН тоже черкал что-то в своём блокноте, но эти записи, к сожалению, пока не найдены.

Итак, БН: