Братья Стругацкие

«Пока Кэнси все это рассказывал, Андрей успел слазить в кузов, помог там Дональду расставить баки, поднял и закрепил борт грузовика, снова спрыгнул на землю, угостил Дональда сигаретой, и теперь они втроем стояли перед Кэнси и слушали его. Дональд Купер, длинный, сутулый, в выцветшем комбинезоне, длинное лицо со складками возле рта, острый подбородок, поросший редкой седой щетиной; и Ван, широкий, приземистый, почти без шеи, в стареньком, аккуратно заштопанном ватнике, широкое бурое лицо, курносый носик, благожелательная улыбка, темные глаза в щелках припухших век; и Андрея вдруг пронизала острая радость при мысли, что все эти люди из разных стран и даже из разных времен собрались здесь вместе и делают одно, очень нужное дело, каждый на своем посту…»

Где собрались? Из каких «разных стран» и даже времен? Какое «одно, очень нужное дело» они делают? На каком таком «своем посту»?

Авторы не дают ответов. Они только намекают: и убийцы здесь, и ворье, и профессора попадаются, и художники, и профессиональные военные. Даже фермер есть — дядя Юра, написанный с такой любовью, что понимаешь: он, наверное, явился в этот странный Град прямой волей Стругацкого-старшего; на дяде Юре пилотка со звездочкой, гимнастерка с бронзовыми выцветшими пуговичками… А вот и Андрей Воронин… «Специальность у меня специальная. Звездный астроном».

И вчитываешься тревожно: к чему весь этот рушащийся, несомненно, обреченный Град? К чему Желтая стена, отделяющая его от мира, и пропасть — с другой стороны, и медное, видимо, искусственное солнце, зажигающееся и гаснущее в точно определенное время? Похоже, что все мы — и герои романа, и читатели — вовлечены в какой-то Эксперимент. В странный, давно длящийся. Не замирающий ни на минуту. Работают мусорщики… решается проблема преступности… выходят литературные приложения к местным газетам… а то вдруг начинается нашествие павианов, которые буквально заполоняют город, везде гадят, воруют… Оружие носить при себе не разрешается, а павианы — реальная опасность… Как с этим-то быть?.. Может, спросить загадочного Наставника?

«Он (Наставник. — Д. В., Г. П.) сидел на подоконнике с ногами. обхватив руками колени, и смотрел в черноту за стеклом, озаряемую летящим светом фар. Когда Андрей вошел, он повернул к нему доброе, румяное лицо, как всегда немного вздернул брови и улыбнулся. И, увидев эту улыбку, Андрей сразу успокоился. Злость его и ожесточение прошли, и стало ясно, что в конце концов всё обязательно образуется, станет на свои места и вообще окончится благополучно.

— Вот, — сказал он, разводя руки и улыбаясь в ответ. — Оказался никому не нужен. Машину водить не умею, где находится гимназиум — не знаю… Суматоха, ничего не понять…

— Да, — сочувственно согласился Наставник. — Ужасная суматоха. — Он спустил ноги с подоконника, засунув под себя ладони, и поболтал ногами, как ребенок. — Даже неприлично. Стыдно даже. Серьезные взрослые люди, в большинстве своем опытные… Значит, не хватает организованности! Правильно, Андрей? Значит, какие-то важные вопросы пущены на самотек. Неподготовленность… Недостаток дисциплины… Ну и бюрократизм, конечно…

— Да, — сказал Андрей. — Конечно! Я, знаете, что решил? Не буду я больше никого искать, и не буду я ничего выяснять…»

А ведь Андрей сам только недавно укорял свою подружку Сельму за такие вот панические настроения. Чем пьянь разводить, укорял он свою подружку, чем ничего путного не делать, лучше бы занялась делом… училась бы… инженером стала… или учителем… могла бы вступить в компартию, боролась за социализм… Он, Андрей Воронин, звездный астроном, прогрессист по воззрениям. Несмотря на многие сомнения, он верит в будущее. «Здесь ты все наверстаешь, — уговаривает он подружку. — У меня полно друзей, все — настоящие люди. Поможем. Вместе будем драться. Здесь ведь дела до черта! Беспорядка много, неразберихи, просто дряни — каждый честный человек на счету. Ты представить себе не можешь, сколько сюда всякого барахла набежало».

Эксперимент есть Эксперимент. Но кем он поставлен? С какими целями?

Слухов много. Вот такой, например: неведомые Наставники продолжают дело товарища Сталина, готовят людей к другому миру.

Правда, и совсем другие слухи ходят, перечислять их нет смысла.

Никогда прежде братья Стругацкие не писали так глубоко, так изысканно.