Братья Стругацкие

Любопытно добавить пару лирических штрихов ко всей этой истории. АН уже года четыре был совершенно своим человеком в ЦДЛ и во всех писательских компаниях, тем более что любил посидеть в тамошнем ресторане. А БН исправно посещал секцию фантастики, другие заседания, был членом актива, короче, в своём кругу его тоже знали. Однако к самому Дому писателей на улице Воинова (ныне — Шпалерная), расположенному практически напротив знаменитого Большого Дома и среди литераторов игриво именовавшемуся Писдомом, относился БН несколько иначе. Вот характерная запись в его дневнике от 25 октября 1961-го:

«…Ходил в писдом. Как вошел — стало уныло. Это учреждение, служба. Не знаю, чего я ждал — ярких современных комнат, толпы народа с трубками в зубах, огромных кресел с беседующими легко и интересно. Предложили раздеться. Я сказал, что я писатель, и швейцариха тонко заулыбалась. Раздеваться надо в подвале, похожем на курительную перед общественным клозетом. На вешалке симпатичная тетя взяла у меня плащ и заявила:

— Кошки и собаки куда лучше людей.

— Почему?

— Люди уж такие гадкие стали, такие гадкие.

Я выразил надежду, что ко мне это не относится, она подтвердила. Лестницы какие-то ущербные и похожи на заплёванные. Я всё ждал почему-то, что запахнет солями аммиака. В пустой комнате меня приняла очень милая старуха — армянка или еврейка. Но, поняв, что я и сам не знаю, чего хочу, помрачнела и перестала улыбаться. Впрочем, была очень любезна, дала адрес Г. Самойловича Гора. „Напишите ему открытку, м.б., он даст вам возможность выступить с чтением отрывков — по линии политпропаганды…“ Я завял и ушёл».

Другой социально-бытовой проблемой, волнующей обоих братьев, становится воспетый Булгаковым квартирный вопрос. Регулярно получаемые гонорары на фоне других заработков, от которых ни тот, ни другой ещё не отказались, заставляют всерьёз задуматься именно в 1963-м об улучшении жилищных условий. Правда, БН долго выбирает, на что потратить деньги, на квартиру или на машину — так хочется иметь свою, а не прокатную! А ведь и впрямь в то время не только новая «Волга» (которую ещё поди купи!), но и новый «Москвич» стоят если не столько же, то вполне сопоставимо с ценою кооперативной квартиры. Шесть тысяч рублей — первый взнос (сорок или пятьдесят процентов) за двухкомнатную квартиру в районе метро «Парк Победы» — эта сумма, для большинства тогдашних граждан почти фантастическая, для успешного писателя-фантаста оказывается вполне реальной. И его мудрая жена принимает решение: конечно, нужна квартира. Покупка её, то есть вступление в кооператив — дело новое, незнакомое (собственно, это был всего лишь второй в Ленинграде квартирный кооператив), поэтому процесс затягивается, и молодая семья с четырёхлетний Андрюшкой справляет новоселье только в мае 1964-го.

У АНа всё намного сложнее и тянется, как мы знаем, уже давно. Во-первых, если вдуматься, без собирающихся съехать Нины Евгеньевны и Лёшки не так уж и тесно будет в их профессорской трехкомнатной. Всё строго по старой еврейской притче, когда раввин посоветовал взять в дом всю скотину, а потом выгнать. Правда, родственники реально съедут несколько позже, но освобождение от них уже витает в воздухе. Во-вторых, Аркадий с Леной прижились уже, пригрелись, а для АНа всегда характерна была тоска по насиженному месту и страшная лень во всем, что связано с бытом. В-третьих, дурацкая надежда тлеет: а вдруг дадут жилплощадь нахаляву от издательства или от Союза писателей. В-четвертых, зачем девочек от школы отрывать — пусть уж доучатся. В общем, покупка квартиры так и отложится у него ещё на добрых девять лет, когда всё это станет уже существенно дороже.

А в 1963-м, под лето, они ограничиваются тем, что делают ремонт в квартире и покупают новую мебель. Борис приехал и ахнул — до того все преобразилось.