Братья Стругацкие. Письма о будущем

Так, событием, переломным для развития советской фантастики стал запуск первого искусственного спутника Земли, на которое Аркадий Стругацкий откликнулся короткой, но многозначительной репликой: «ЗА СПУТНИК – ГИП-ГИП-УРА-УРА-УРА!!!!!»[41]

О тех же эмоциях вспоминает Б. Стругацкий в интервью в 2004 году[42]: «Это был сплошной телячий восторг – песни, пляски, карнавалы и сатурналии. Наша компания в Пулкове сочинила целый фильм о спутнике – рисованный, с музыкой и стихами, записанными на лабораторный магнитофон. Ночами работали, сгорая в пламени энтузиазма. Это было – счастье и ощущение прорыва в будущее».

Реакция Бориса Стругацкого тем более примечательна, что в своих поздних воспоминаниях он редко даёт каким-либо событиям положительные оценки.

О политических событиях Стругацкие, уже занявшиеся к этому времени литературной деятельностью, вспоминают скупо и лишь в связи с тем, что они вторгаются в их творчество, как в письме Аркадия Стругацкого 1958 года[43]: ««Мешок» в № 12 не пойдёт, ибо номер посвящён партсъезду, и они не могут дать весь номер под научную фантастику, как собирались. Но он обязательно пойдёт позже, так как рассказ всем нравится».

О расстановке приоритетов Аркадия и Бориса Стругацких в этот период можно сделать выводы, ознакомившись со следующим письмом Аркадия Стругацкого: «Прежде всего, поздравляю тебя и Адочку с новым прыжком нашим в Космос. Многое мне, правда, непонятно. В частности, если ракету направляли только до Луны, то для чего ей задали вторую космическую? А если её хотели сделать планеткой, то почему на ней не установили солнечных батарей для передатчиков? Постарайся узнать, чего хотелось и планировалось и напиши».

И в конце письма: «Хотели передать наш «СР» по радио, да помешала речь Хрущёва. Ничего, передадут в следующий раз».

Для Аркадия и Бориса Стругацких этого периода события истории освоения космоса – это не отвлечённые понятия. Выход в космос, ракета, отправленная на Луну, полёт Гагарина воспринимаются ими как наступление новой эры. О чём и пишет Аркадий Стругацкий в статье в газете «Литература и жизнь»[44]: «И вот пришёл день, когда лунный перелёт стал фактом. Мечта осуществилась. Человек дотянулся до космического тела – пока только до ближайшего. Вероятно, в скором времени первые космонавты ступят на почву Луны, и Луна перестанет быть объектом научной фантастики…»

Таким образом, успехи НТР обеспечивают вторую составляющую термина научно-технический романтизм. Если европейский романтизм XIX века становится отторгающей реакцией на научно-технический прогресс, то советский романтизм 60-х гг. XX века органично его дополняет. Он также характеризуется утверждением самоценности духовно-творческой жизни личности, изображением сильных страстей и характеров, но активность человеческой натуры в случае с научно-техническим романтизмом направлена на научное познание и социальное совершенствование общества.

В XVIII веке романтическим называли всё странное, фантастическое, живописное и существующее в книгах, а не в действительности. Романтизм XIX века часто обращён в прошлое, отсюда популярность такого его воплощения как исторический роман. Научно-технический романтизм, напротив, направлен в будущее и вовне, он не отвергает экзистенциальные начала, но придаёт им свойство принципиальной познаваемости. Романтика носителя философии научно-технического романтизма направлена на познание неведомых далей, изучение космоса, строительство нового мира. Корень его возникновения – в соприкосновении чудесного и реального, роль которого сыграли события космической истории второй половины 50-х – начала 60-х гг.

Это действительно воплощение мечты, о которой ранее люди могли читать только в сказках, это начало чего-то нового, свидетельство того, что чудеса существуют. Поэтому через три года эти люди так легко принимают «Третью программу КПСС», которая для иного человека постперестроечного периода звучит как политическая утопия.

Философская концепция научно-технического романтизма переходит в плоскость политического сознания, когда её выводы затрагивают политические взгляды носителей и начинают влиять на их политическое поведение. Этот процесс постепенно происходит в СССР с начала 60-х гг. восхищение успехами НТР при поддержке партии, активно содействующей развитию этого течения, переходит в интерес к социальному проектированию, а затем и моделированию политических утопий и антиутопий.