Братья Святого Креста

И вот, вспомнил я, как говорил Ненху-Ра о духах, свободных от тела, возвращающихся в родную обитель, незримую и неведомую, или же витающих с надземной сфере…

Ее дух мог быть близок ко мне… Способна ли загадочная наука Ненху-Ра вызвать этот дух пред моими очами, убедить меня в его существовании?..

О, если так, то тогда она истинна! Тогда велика наука жрецов!.. Следуя ей, я буду приближаться к истине!.. Я постигну скрытое от всех, и пред моим прозревшим сознанием восстанет ее образ, с которым по воле дивной судьбы сочеталась моя душа…

И чем больше я, Аменопис, мечтал о неведомом и несбыточном для людей счастии общения с отшедшей из телесного образа душой — тем с большей жаждой охватывало меня желание приобрести власть знания и помощью ее подчинить себе, вызвать к земному проявлению скитавшихся в надземной сфере духов…

Закон и Давший его, заветы патриархов, судьба избранного народа — все стало казаться мне далеким и чуждым. Новый мир развертывался передо мной, и в его чудном просторе, в его непознаваемом на земле бытии мне чудилось необъятно-великое и необъятно-грозное в своей неизвестности…

Вот он — символический язык жреческой науки!.. Я уже начинал читать его…

Мои мысли давили меня, теснясь одна за другою, вызывая за собой новые мысли… Нескончаемая вереница образов, сравнений и новых образов горячила мое воображение…

Я не заметил, как, миновав бесчисленные здания храма, я вышел к первым пирамидам, принадлежавшим общественному кладбищу Мемфиса.

Черное небо уже прояснялось, окрашиваемое светлыми лучами восходившего Ра, и супруга его Изида[4] блекла пред его славой. Ни одним дуновением не смущал покоя природы вечный враг могучих божеств — Тифон¹. Наступал час поклонения жрецов Ра восходящему животворному светилу[5]^[6].

Мемфис покоился, объятый сном. Сыпучие пески пустыни дремали в ожидании жгучих лучей «властелина земли». Я проходил мимо восточных врат Мемфиса, священного создания Менеса[7]. Тут стояла статуя правившего фараона Сетоса, принадлежавшего к числу учеников верховного жреца Ненху-Ра.

— Сетос — великий Сетос, посвященный во все тайны служения Озирису!..[8] — воскликнул я в душе моей. — Ты, бывший верховным служителем Ра, ты, сам некогда изощренный в чтении звездной книги! ведомы ли тебе грядущие судьбы твои?.. Знаешь ли ты, где будет обитать дух твой, освобожденный от телесной оболочки? открыла ли тебе твоя наука будущее?

Мне, устремлявшему взоры в бездонную глубь неба, казалось, что там, в невидимых сферах, витают тьмы незримых духов, из которых каждый некогда был человеком. Там невещественная обитель, о которой вещал мне Ненху-Ра. Среди духов, отлетевших от земной сферы, парит и ее дух, зрящий меня своими бесплотными очами… Он так же близок мне в своем новом бытии…

В новом бытии!..

Но что это за бытие?..

О, какая неизмеримость отделяет меня от него, и вместе как легко, как неожиданно перейти человеку через эту неизмеримость!.. Та же участь ожидает и меня… Что сказал мне Ненху-Ра об этом новом бытии?.. Мое земное существование освящено моим сознанием; я чувствую его, я существую, потому что сознаю… Меня могут страшить и горе и муки, — но я знаю их… Там же — все неизвестно, все несоизмеримо с земным, там тайна, сокрытая от века… И что же может примирить меня с необходимостью этого перехода в неведомый мир — и немыслимым сознанием образом? Что может избавить меня от страха смерти?

Учение Ненху-Ра?

Нет, оно мертво и ничего не говорит моей душе…

Так мыслил и мучился Аменопис, направляя взор свой в надзвездное, вместе живое и молчаливо-мертвое пространство.

И вот, внезапно душа моя почувствовала присутствие Его, Незримого и Всемогущего, и там, в надзвездной лазури, и здесь, везде, вокруг меня, в бытии земном.

Я вспомнил слова Ненху-Ра, произнесенные им от лица Всемогущего:

— О, сын Адама! общее между Мною и тобою суть твои молитвы ко Мне…

Я пал на колени и, воздев руки к небу, воскликнул:

— О Всемогущий, Невидимый и Незримый, но истинно Сущий!.. О Бог Израиля, грозный во гневе и великий в милости!.. Как приблизиться к Тебе? Душа моя содрогается от ужаса перейти грань земного бытия!..

И, как бы в ответ на мою молитву, издали до меня донеслись тихими, звучными аккордами слова, еще недавно переданные мне Ненху-Ра:

— Поклоняйся Мне!..

Я пошел на звук этого пения, потрясшего мою душу: жрецы Изиды, в белых одеждах, занимали высокую кровлю здания и согласным пением приветствовали ожидаемое появление живительного Ра, ибо близился уже восход солнца. Долина Нила, и пески пустынь, и самый Мемфис были погружены еще во мрак, но с высоты портика видны были уже багровые лучи, первые провозвестники появления лучезарного светила…