Братья Святого Креста

Еще минута бешеной скачки — и передо мной вырисовались фигуры сторожевых федаев, окружавших лагерь.

Они услышали топот и стояли с копьями в руках, ожидая моего приближения.

И вот в полумраке показалась перед ними фигура всадника, похожего скорее на дух, вырвавшийся из ада, чем на живого человека…

Костер был разложен на самой середине узкой дороги, ограниченной с одной стороны бездонной пропастью, а с другой — высокой, отвесной скалой.

Проход передо мной был прегражден, но я не мог раздумывать: я сжал ногами бока коня, мой меч скользнул по его боку… Я натянул поводья — и мой конь гигантским прыжком перенесся и через пылавший костер, и через выстроившихся в ряд стражей…

В полумраке показалась перед ними фигура всадника…

Копье скользнуло по моей руке, позади меня раздался крик изумленных, перепуганных воинов, — но я снова мчался уже вперед, скрываясь в непроглядном мраке, развертывавшемся передо мной.

Если б теперь я, когда из самого разгара кровопролитной сечи меня невредимым вывела чья-то охраняющая рука, — если б теперь я возвратился в крепость и, с поднятым, окровавленным, победоносным мечом в руке, приказал бы следовать за собой — то, вероятно, пораженные федаи последовали бы за тем, кого в их глазах хитрый Мегди сумел выставить изменником и похитителем имени Измаила…

Но я не думал об этом: одна мысль и одно желание владели мною и удесятеряли мои силы: я жаждал настигнуть Агнессу, захватить ее, но не для того, чтоб пасть пред ней на колени или прижать ее к своей груди…

Нет!.. Если б я настиг ее в эту минуту, то меч мой поразил бы ее так же, как поражал он без пощады и сострадания толпы возмутившихся передо мной федаев…

Кто был виновнее?..

Они ли или она?..

Они повиновались мне слепо, пока верили мне. Они восстали против меня, когда их убедили в том, что дерзкий похититель явился им под именем Измаила…

В чем же состояла их вина?..

В легковерии?..

Но не тем же ли легковерием объяснялась и их слепая преданность своим властителям?..

Но Агнесса!..

О, при одном воспоминании о ней жаждой мести закипала моя душа…

Ничей другой образ никогда не жил в моей душе и не заставлял сладостно замирать моего сердца! Я слышал от нее слова любви, я считал ее возвращенной мне, я верил, что потерянное вновь пришло, — и вдруг вместо истины я вижу ложь!

Уже светлело темное небо, и блекли уже яркие звезды, когда в полупрозрачном свете вырисовались передо мной тени лагеря крестоносцев и остроконечные верхушки их палаток.

Конь мой уже спотыкался от усталости, но я, зажав в руке обнаженный меч, все сильнее и сильнее сжимал ногами его бока и понуждал его к дальнейшему бегу.

Мне виднелся уже впереди приют дорогой и, в одно и то же время, ненавистной мне беглянки. Меньше стадии отделяло теперь меня от нее, и я, не думая ни о чем, не заботясь о том, как примут меня в стане чуждых и враждебных мне людей, мчался вперед, как вдруг несколько черных теней перерезали мне дорогу, и чьи-то сильные руки схватили под уздцы моего коня.

Я покачнулся и едва не выпал из седла, внезапно остановленный на полном карьере. Но тотчас меч мой поднялся и готов был разить, как до слуха моего донесся восторженный крик:

— Кавалер Лакруа!.. Это он!..

Мой конь почувствовал свободу и спокойно стоял, поджимая бока и с жадностью глотая воздух.

— Откуда вы, благородный рыцарь?.. — снова раздался голос невидимого мне человека.

Тут я вспомнил, как рыцарь Вальк при первом взгляде узнал во мне неизвестного мне кавалера Лакруа, и понял, что меня принимали за то же самое лицо.

— Я из замка Аламут, — отвечал я на том же языке франков. — Возвратился ли рыцарь Вальк и его спутники?..

— Их нет еще, кавалер; но что случилось? — продолжал говорить тот же голос.

— В замке восстание против султана. Нам пришлось выдержать страшную битву… Рыцарь Вальк и все остальные идут через подземный ход…

— О, надо сейчас же дать знать рыцарю Тельрамунду!..

— Хорошо, но пропусти меня!..

— Поезжай, кавалер!..

Я тронул было лошадь, но потом опять обратился к часовому:

— Скажи мне, — вскричал я, — в течение ночи никто не приходил в лагерь?

— Никто!

— Не явилась ли женщина?..

— Нет, рыцарь!..

Я пустил моего изнемогающего коня, и через несколько минут в лагере крестоносцев раздался громкий, тревожный звук военной трубы, так как при первых моих словах о восстании в замке рыцарь Тельрамунд, остававшийся начальником, решил идти на помощь Вальку.

Наступало уже утро. Я с любопытством рассматривал палатки франкских рыцарей, правильными рядами тянувшиеся коновязи и, забывая положение, невольно восхищался образцовым порядком, с которым, через несколько минут после тревоги, выстроились пятьсот человек, закованных в тяжелые брони воинов.

Рыцарь Тельрамунд, в палатку которого меня тотчас провели по приезде в лагерь, встретил меня, подобно и всем остальным, как кавалера Лакруа.

Не время было разубеждать в ошибке, и я молча принимал раздававшиеся со всех сторон приветствия.

— Рыцарь, ты, конечно, отправишься с нами? — обратился ко мне Тельрамунд.